Я выпил и отдал ему бутылку. Он, пыхтя, влил в себя свою порцию.
– Я немедля принимаюсь за дело, – объявил он. – Через часок– другой скунсы будут собраны.
– Я позвоню Тому, – сказал я. – Сперва вернусь в город и разведаю обстановку. А потом позвоню Тому – кстати, как его фамилия?
– Андерсон, – ответил старик. – К тому времени я уже успею с ним поговорить.
– Еще раз спасибо, старина. До скорого.
– Хотите еще выпить?
Я отрицательно потряс головой.
– Мне работать.
Я повернулся и зашагал вниз по окутанному сумерками склону, потом поднялся по едва различимой колее, которая привела меня к полю клевера.
Когда я приблизился к тому месту, где оставил машину, в окнах фермерской усадьбы уже горел свет, но на заднем дворе было пустынно и тихо.
Пока я шел к машине, из мрака вдруг раздалось рычание. Звук этот был настолько ужасен, что у меня на голове волосы стали дыбом. Меня точно молотом ударило, я похолодел, и тело мое как-то сразу обмякло. Страх и ненависть слышались в этом рычании, и к его звуку примешивался скрежет зубов.
Я протянул руку к машине и схватился за ручку дверцы: рычание не стихало – безудержное, захлебывающееся рычание, яростное клокотание, которое рвалось из горла, почти не смолкая.
Я распахнул дверцу машины, упал на сиденье и захлопнул ее за собой. Снаружи нескончаемыми руладами разливалось рычание.
Я завел мотор и включил фары. Конус света выхватил из мрака исторгавшее рычание существо. Это была та самая приветливая деревенская дворняжка, которая так обрадовалась моему приезду и набивалась мне в попутчики. Но сейчас от ее приветливости не осталось и следа. Шерсть у нее на загривке ощетинилась, а морду рассекала белая полоса оскаленных зубов. В ярком свете фар глаза ее сверкали зеленым огнем. Выгнув спину и поджав хвост, она медленно попятилась в сторону, уступая мне дорогу.
От ужаса у меня перехватило дыхание, и я с силой нажал на акселератор. Застонав, тронулись с места колеса, и, проскочив мимо собаки, машина рванулась вперед.
Когда я впервые увидел ее, она была приветливой и веселой собачонкой. В тот момент я ей пришелся по душе. Я тогда немало повозился, чтобы заставить ее остаться дома.
Что же произошло с ней за несколько коротких часов?
Или правильнее будет спросить, что произошло со мной?
И пока я ломал себе голову над этой загадкой, по спине у меня прохаживались чьи-то влажные мохнатые лапы.
Может, причиной этому была темнота, подумал я. При свете дня она оставалась дружелюбной дворнягой, а с наступлением ночи превращалась в свирепую сторожевую собаку, охранявшую хозяйское добро.