Я пошел в гостиную и набрал номер «Росса, Мартина, Парка и Гоубела».
Из трубки мне ответил голос – высокий, профессионально любезный (как-я-рада-что-вы-позвонили) женский голос.
– Мисс, – сказал я ей, – в вашей конторе кто-то здорово начудил. Я получил письмо, из которого следует, что меня вышвыривают из моей квартиры.
Раздался щелчок, и место женщины занял мужчина.
Я объяснил ему, что произошло.
– При чем тут ваша фирма? – спросил я. – Насколько мне известно, дом принадлежит моему доброму соседу и старому приятелю Джорджу Уэберу.
– Вот тут-то вы и ошибаетесь, мистер Грейвс, – возразил этот господин голосом, который своей невозмутимостью и напыщенностью сделал бы честь любому судье. – Несколько недель назад мистер Уэбер продал собственность, о которой идет речь, одному из наших клиентов.
– Старина Джордж мне об этом даже не заикнулся.
– Может, это он по рассеянности, – с легкой тенью издевки предположил человек на другом конце провода. – А может, просто не представился случай. Наш клиент вступил во владение в середине этого месяца.
– И с ходу послал мне уведомление об аннулировании моего арендного договора?
– Он аннулирует все договора, мистер Грейвс. Дом ему нужен для других целей.
– Скажем, чтобы использовать его в качестве стоянки для автомашин?
– Совершенно верно, – подтвердил тот. – Именно в качестве стоянки.
Я бросил трубку. Я даже не взял себе за труд попрощаться с ним. Мне стало ясно, что толку от этого человека не добьешься.
Я тихо сидел в гостиной, прислушиваясь к уличному шуму. Болтая и хихикая, мимо прошли две девушки. В окна, выходившие на запад, лился теплый насыщенный свет зрелого послеполуденного солнца.
Но в комнате веяло холодом – ужасным, леденящим холодом, который просачивался из какого-то иного измерения и пронизывал меня до костей.
Вначале «Франклин», потом бар Эда, а теперь эта квартира, которую я называл своим домом. Нет, неверно, мысленно поправил я себя: первой ласточкой был человек, который позвонил Дау, а потом встретился с Джой и поведал ей о своих мытарствах с поисками дома. Он и все те, кто вложил свое отчаяние в сухие строчки газетных объявлений, – первыми были они.
Я взял газету, которую, войдя в комнату, небрежно бросил на письменный стол, раскрыл ее на странице, где печатались объявления, и увидел, что Дау сказал тогда правду. Вот они, выстроились столбцами под рубриками «Ищу дом» или «Ищу кв.». Короткие жалкие строчки типографского шрифта, молившие о пристанище, Что происходит? – спросил я себя. Что могло так внезапно случиться со всеми жилыми помещениями?