Она держалась так, словно не верила ни единому моему слову, хотя я убежден в обратном. Быть может, увидев, что я взволнован (а кто на моем месте не был бы взволнован?), она просто исполняла женский долг, пытаясь успокоить меня своей невозмутимостью.
– Поешь, Паркер, – попросила она. – Что бы там ни происходило, т должен поесть.
Я взглянул на свою тарелку, и меня затошнило. Не от вида еды, а от одной только мысли о ней. Кстати, при свечах далеко толком и не разглядишь, что лежит у тебя на тарелке.
– Джой, почему я побоялся выйти на стоянку? – спросил я.
Вот что не давало мне покоя. Вот что меня грызло.
– Потому что ты трус, – ответила она.
Легче мне не стало.
Я вяло ковырнул еду. Вкус у нее был точь-в-точь как у пищи, которую невозможно оценить взглядом. Убогий дребезжащий оркестрик заиграл новую мелодию – как раз под стать такому вот заведению. Я окинул взглядом зал и вспомнил о шорохе за дверцей стенного шкафа – да ведь такого и быть не может.
В подобной обстановке это могло сойти только за фрагмент какого– то кошмарного сна.
Но я знал, что все произошло наяву. За пределами этой созданной человеком пресыщающей, усыпляющей теплицы существовало нечто такое, с чем еще никто никогда не сталкивался. То, чего я едва коснулся, а может, и увидел, но лишь мельком, да и то самый краешек.
– Что ты собираешься делать? – спросила Джой, словно прочтя мои мысли.
– Не знаю, – ответил я.
– Ты репортер, – сказала она, – и для тебя это золотая жила. Но будь осторожен, Паркер.
– Можешь не сомневаться.
– Как ты думаешь, что это такое?
Я пожал плечами.
– Ты в это не веришь, – сказал я. – Впрочем, я и сам сейчас не представляю, как в это можно поверить.
– Я верю твоим словам. Но насколько правильно ты все это истолковал?
– Я не могу истолковать это по-иному.
– В первый вечер ты бил пьян. Пьян в стельку, как ты сам сознался. Капкан…
– Но ведь из ковра был вырезан кусок. Я видел это, когда уже совершенно протрезвел. И в конторе…
– Не все сразу, – перебила она. – Давай разберемся по порядку. Не надо разбрасываться. А то покатишься…
– Вот оно! – вскричал я.
– Не кричи, – попросила она. – Ты привлекаешь к нам внимание.
– Кегельные шары, – пояснил я. – Как это я забыл о них! Были же еще кегельные шары, которые сами собой катились по дороге.
– Паркер!
– В Тимбер Лейне. Мне сообщил об этом по телефону Джо Ньюмен.
Она сидела напротив, по ту сторону стола, и по ее лицу я увидел, что она не на шутку перепугалась. Она стойко выдержала все остальное, но кегельные шары оказались той самой последней соломинкой. Она уже не сомневалась, что я сошел с ума,