— Говорил ли ты с Верховным Молотобойцем?
— И что, вы полагаете, мне следовало ему сказать? — спросил Аграфан.
Хотя советник считался среди правивших людей всеми уважаемым старейшиной, сами мирабарские дворфы далеко не всегда считали его таковым.
— Хочу, чтобы ты напомнил Верховному Молотобойцу, в чем состоит его долг, — ответил маркграф. — Или в чем он должен заключаться.
Усилием воли Аграфан заставил себя сохранять внешнее спокойствие, чтобы скрыть внезапную бурю, разразившуюся в душе. Преданность Торгара Делзума Молотобойца была неоспорима. Закаленный в боях ветеран служил маркграфу, и тому маркграфу, что правил до нынешнего маркграфа, и маркграфу, что правил до маркграфа, что правил до нынешнего маркграфа — служил в течение всей истории города гораздо дольше, чем хватило бы памяти у любого человека, и намного дольше, чем могли бы помнить покойные родители покойных родителей любого из населявших город людей. Торгар в первых рядах выходил на бой против чудовищ, гораздо более страшных, чем смог бы себе вообразить любой из «молотов» маркграфа, этих отборных советчиков, получивших свой пост якобы за достойное боевое прошлое. Когда сто семнадцать лет назад Мирабар осадили полчища орков, Торгар отстоял восточную стену с горсткой других дворфов, пока толпа воинов Мирабара отражала неприятельский обманный маневр на западной стене. Покрытый шрамами от ран, увенчанный лаврами побед, Торгар Делзум Молотобоец заслужил положение начальника алебардщиков.
Но даже Аграфану казалось, что речи маркграфа содержат некую долю истины. Аграфан полагал, что дело не в преданности, а скорее, в благоразумии. Торгар со своими парнями недооценил те последствия, которые могла повлечь за собой торговля с соперничающим Мифрил Халлом, или общение с собратьями, что последовало за торговлей.
С тем Аграфан и Шаудра и оставили рассерженного правителя, бок о бок пройдя по галереям дворца и выйдя на бледный свет позднего дня. Дул холодный ветер, напоминая им, что в Мирабаре не за горами наступление зимы.
— Станешь ли ты говорить с Торгаром с большей обходительностью, нежели маркграф Эластул? — спросила Шаудра у дворфа, не скрывая озадаченной улыбки.
Поскольку Шаудра была хранительницей скипетра, в ее обязанности входило и подписание торговых соглашений. Взлет Мифрил Халла ударил и по ней — или, по крайней мере, по ее работе. Однако Шаудра Звездноясная отнеслась к переменам спокойнее, чем большинство обитателей города — включая многих дворфов. Она полагала, что лишь увеличив производство и найдя лучшую руду для изготовления лучшей продукции, можно одолеть Мифрил Халл. Она считала, что возвышение города, соперничающего в торговле, заставит Мирабар стать сильнее.