И теперь я понимаю, почему. И теперь, благодаря Бренору, я осознал, отчего меня не страшит смерть.
Прежде я полагал, что обязан бесстрашием вере в некое высшее существо, в божество, в иную жизнь, что благодаря подобным верованиям я лелеял надежду. Однако верования довольно просты и отчасти основываются на молитвах и слепой вере, а не на подлинном знании о том, что придает мужества, ведет истинным путем и позволяет идти шаг за шагом по опасному пути, ощущая в душе глубочайший покой.
Смерть не пугает, ибо мне известно: я — часть чего-то, часть верований, что превыше, чем тело и душа, вместе взятые.
Когда я расспрашивал Бренора о том пути, которым он решил идти и который уводил от Мифрил Халла, то задал простой вопрос: «Что станет делать народ Мифрил Халла, если ты погибнешь в пути?»
И он мне дал еще более простой и очевидный ответ: «Тогда народу будет намного легче, нежели если бы я прятался в своем замке».
Таковы все дворфы, иного они от своих правителей и не ждут. Даже те из них, кто склонен к чрезмерному беспокойству за властителя, наподобие рьяного телохранителя Пуэнта, в самой глубине души понимают, что, доведись им вынудить Бренора остаться в убежище — они совершили бы подлинное убийство короля Мифрил Халла. Бренор осознавал, что власть в Мифрил Халле, Теократия, которая, по сути, есть разновидность простейшей демократии, намного важнее, чем любой из дворфов, восседающих на престоле, кем бы они ни были. Но Бренор знал: те короли, что правили до него, и те, что придут после, умирали и будут умирать в битве, умирать скоропостижно, изумляя подданных внезапной кончиной правителя. Однако кажущейся неизбежности гибели противопоставлена вера в то, что Мифрил Халл восстанет из пепла погребального костра. Когда темные эльфы пошли войной на Мифрил Халл, точно армии прежних времен, что грозили твердыне дворфов, то, подобно королю, гордо и смело, во главе защитников встал Бренор. И не кто иной, как Бренор Боевой Топор, а не прочие воины, действовавшие по его поручению, сразил саму Мать Бэнр, нанеся тем самым славнейшую памятную зарубку на свой грозный боевой топор.
Таков был удел короля дворфов, ибо королю дворфов надлежало помнить: королевство превыше короля, клан — больше короля, а справедливые законы, по которым живет клан, превыше, чем смертная юдоль и короля, и любого из его подданных.
И если бы Бренор не верил этому, если бы он не мог хладнокровно, без страха за собственную жизнь, взирать в глаза врагам, то он оказался бы вовсе недостоин называться правителем. Правитель, что скрывается при малейшей угрозе, — не правитель. Правитель, что полагает, будто он бесценен и незаменим, — глупец.