– То есть ничего материального они из этого извлечь не могли?
– Нет, все бедны как церковные крысы. Может, применить к этому спецмеры?
Вершинин еще раз взглянул на снимок упрямца и отрицательно покачал головой.
– Нет, не поможет. Идейные, они хуже всего. Любой наемник расколется, а этого просто так не возьмешь.
На минуту он задумался, потом сказал:
– Узнай-ка про него все: семья, девушка, привязанности. От этого потом и пляши.
Спустя четыре часа Валерия Сурикова привели на очередной допрос. Сев на стул, студент закинул ногу за ногу, сцепил руки на коленях и, откинув голову назад, застыл в ожидании вопросов. Воронов пристально рассматривал парня. Длинные темно-русые волосы удивительно шли к его одухотворенному лицу. Большие темные глаза, высокий лоб, впалые щеки, при всем этом свитер грубой вязки с растянутым воротом и потертые джинсы.
"А он действительно похож на какого-нибудь революционера времен девятьсот пятого года. Просто левый эсер, как там его, Иван Каляев, что ли? Вон как голову вскидывает, как необъезженный жеребец. Философское отделение МГУ, студент-отличник, но в последнее время основательно запустил учебу... – припомнил Воронов строки характеристики. – Еще бы! Тут не до учебы, с такими делами".
– Ну что же, Валерий, – начал он. – Прошлый раз мы говорили с тобой о моральном праве убивать людей во имя некой великой и светлой цели.
– Да, – негромко, но с явным вызовом в голосе подтвердил студент. – Это неизбежно, жертвы окупятся счастьем будущих поколений.
– Ну как же, философия "леса и щепок". Только понимаешь, Валерий мы ведь вынуждены защищать этих людей, нынешних. И они, эти самые люди, чуть не растерзали вашего подручного. Ну ты видел его на очной ставке.
Валерий снисходительно усмехнулся. Он не верил, что с Сергеем все это сделала толпа, и ждал, когда же и к нему применят пытки. О них он думал без страха, наоборот, с подкатывающим к горлу восторгом от своей будущей победы.
"Ничего они не добьются. Эти люди никогда не поймут избранных, тех, что вершат настоящую историю".
Воронин по глазам понял, что подследственный мыслями уже где-то в другом мире.
– Ну что ж. Я знаю, что тебя так просто не проймешь, – сказал следователь, поднимаясь с места. – Пошли, студент.
По длинным тюремным коридорам они поднялись наверх, в комнату, заставленную мониторами. Валерия усадили на стул.
– Говорить ты не хочешь, так что давай с тобой посмотрим кино, ужастик, или, как это там называется, триллер?
После этого он кивнул головой одному из операторов:
– Начинайте.
На большом мониторе появилось изображение обычной камеры, примерно такой же, в какой содержали и самого Валерия. Изображение было не совсем четкое, черно-белое, в помещении явно не хватало света. Посредине комнаты стоял большой стол, на нем что-то очень знакомое Валерию. Когда вошедший человек начал возиться со всем этим, студент понял, что это их бомба, та самая, последняя. Человек на экране показал в телекамеру включенный таймер с цифрами шестьдесят, и аккуратно уложил бомбу во все тот же пакет с рекламой "Мальборо". После этого он вышел, а минуты через две в камеру начали вводить и рассаживать по стульям людей. С ужасом Валерий понял, что это его родные: мать, отец, младший брат, сестренка. Последней в камеру ввели Ирину, девушку Сурикова. Дверь закрылась, и все пять человек остались наедине с бомбой. Словно не веря своим глазам, Валерий оглянулся на следователя.