— Не хочу твоей чертовой еды! Я хочу выбраться из этой «усыпальницы», как ты справедливо окрестил ее. Я хочу выйти отсюда сейчас же!
Тревор медленно поднялся на ноги.
— Это невозможно, — сказал он.
— Почему?
— Ты не в себе.
— То есть?
— Ты представляешь угрозу не только для себя, но и для других.
— И кому я навредил?
Гораздо тише, чем прежде, Тревор сказал:
— Сейчас, мне кажется, ты пытаешься нанести ущерб мне. Разве не так?
— Да, разумеется, и очень серьезный. Но ведь я этого не сделал, верно?
— Спокойнее!
— Дай мне ключ.
— Дверь не заперта.
Николас повернулся к двери, и, хотя я сделала шаг вперед и открыла рот, чтобы воспрепятствовать ему, Тревор поднял руку, жестом заставляя меня промолчать. Всем своим видом он говорил: пусть идет.
И Ник вышел в темноту коридора.
— Почему, — спросила я Тревора, — вы позволили ему уйти? Очевидно, что нервы его напряжены до предела.
— Не будем предъявлять к нему чрезмерных требований, Ариэль. Не будем пытаться остановить его. Это может оказаться опасным.
— Так вы и впрямь считаете его опасным?
— Вы же видели сами, как он себя ведет.
— В таком случае зачем вы позволили ему уйти, если считаете, что он способен нанести ущерб себе или другим? Неужели вы хотели бы, чтобы окружающие считали его таким?
Тревор бросил на меня предостерегающий взгляд, и я поняла, что зашла слишком далеко. Но он только отмахнулся от меня и моей бестактности пренебрежительным жестом.
— Мы все расстроены. Видеть моего брата в подобном состоянии — это огорчает меня гораздо сильнее, чем вы полагаете.
— А вы консультировались с доктором Брэббсом насчет лорда Малхэма? — спросила я.
— Конечно. И неоднократно. Он согласен с моим прогнозом и считает, что Ника следует отослать в лечебницу.
Мне очень не понравилось это слово «отослать». В нем таился намек на то, что Николас лишен человеческих чувств, что он теперь не более чем животное. Однако на сей раз я удержала свое мнение при себе. Тревор, по-видимому, простил мне мою недавнюю ошибку. Однако в следующий раз мог оказаться значительно менее великодушным.
В этот момент в комнату вошла Адриенна.
Нервно комкая кружевной платочек, она смотрела то на брата, то на меня.
— Полли сказала, что видела Ника…
— Да, — перебил Тревор, — он ушел. Пнув поднос, валявшийся у его ног, Тревор направился к двери.
— Что ты собираешься делать? — спросила его сестра.
Ничего не ответив, он вышел из комнаты.
Часом позже я стояла у камина в доме Брэббса, грея руки у огня. Я разбудила его, оторвав от дневного сна, и теперь он склонился над тазиком с холодной водой и плескал себе на лицо, пытаясь стряхнуть с себя сонливость.