— Я не голодна, — ответила я, потирая запястье, на котором остались следы его пальцев.
— Я был бы признателен, если бы ты смотрела на меня, когда говоришь со мной.
Я не могла смотреть на него, а вместо этого уставилась на супницу в центре стола и услышала его вздох.
— Прости, что сделал тебе больно, Ариэль. Я сожалею, если ударил брата. Я сожалею, что убил Джейн, если я ее и в самом деле убил. Я сожалею, что пока что жив, но с этим ничего не могу поделать… Только поговори со мной. Пожалуйста.
— Ты не разрешаешь мне заходить в комнату Кевина. Дверь заперта, — сказала я, заставляя себя посмотреть ему в лицо. Я сглотнула и продолжала: — Я требую, чтобы ты сказал почему.
— Я так и знал, что рано или поздно мы заговорим об этой мелочи. — Он посмотрел на свою серебряную вилку, потом снова на меня. — Правда заключается в том, жена моя, что я приревновал. Похоже, что ты питаешь искреннюю привязанность к моему сыну. Настолько сильную, что иногда мне кажется, что ты ради него вышла замуж за меня.
— Не говори глупостей! — Я старалась не смотреть ему в лицо.
— Почему ты все-таки вышла за меня? Чтобы быть мне опорой, «костылем»?
— А не потому ли ты женился на мне? — огрызнулась я. — Потому что тебе был нужен этот «костыль»?
Я снова посмотрела ему в лицо. Глаза его были опущены, а губы сжаты, на скулах играли желваки — он был рассержен. Не желая продолжать этот бесполезный разговор, я встала.
— Милорд, я подумала, что мне стоит переселиться в другое крыло дома.
Он резко поднял голову.
Собрав всю свою отвагу, я продолжала:
— Принимая во внимание обстоятельства, думаю, имеет смысл какое-то время пожить отдельно.
— Я не позволю тебе, черт возьми! Ты моя жена. Ты моя…
— Ты хочешь сказать, что я твоя собственность. Как Кевин? Как Уолтхэмстоу? И пусть Бог поможет тому, кто посягнет на твою власть, на право высокородного и могущественного лорда Малхэма?
Я выбежала из столовой и поспешила в свою комнату.
Я вернулась в мою прежнюю комнату и провела там ночь. Это далось мне нелегко, потому что меня преследовали мысли о муже. Я чувствовала себя виноватой в том, что оставила его, но эта временная разлука помогла мне собраться с мыслями. Всю ночь я молила Бога, чтобы Николас не пришел ко мне, потому что сознавала предательство своего тела.
И когда тусклый утренний свет уже просачивался сквозь занавески, я поняла, что чувство потери приносит мне мучительные страдания.
Верная своему слову, сразу же после завтрака я взяла свечу и направилась в заброшенное западное крыло Уолтхэмстоу. Стоя у входа в неосвещенный, похожий на тоннель коридор, я убеждала себя, что бояться мне совершенно нечего, и, держа свечу перед собой, я отважилась ступить туда.