Яд! Я отшатнулась, ужас лишил меня дара речи. Я видела лицо моего мужа, мрачное и решительное. Повернувшись, я ринулась к двери и бросилась на нее, будто мое хрупкое тело могло преодолеть этот барьер. Его руки обвились вокруг меня, оторвали меня от двери — я лягалась, царапалась и пыталась кричать изо всех сил.
Николас зажал мне рот рукой, я укусила его в руку и почувствовала вкус его крови, и только тогда услышала, как он тихонько выругался. Он бросил меня на кровать и, прежде чем я успела вскочить с нее, навалился на меня, прижимая к постели всей своей тяжестью. Он все еще прижимал ладонь к моему рту и носу с такой силой, что мне казалось, что, не сумев справиться со мной с помощью лестницы и яда, он решил меня задушить.
Я перестала сопротивляться. Моя воля к жизни испарилась в тот момент, когда пришло осознание того, что я так ошибалась в своем муже.
При жизни я отдала ему свое сердце. В смерти отдам свою душу.
Закрыв глаза и все еще с трудом дыша, я пробормотала:
— Ладно, делай со мной что хочешь. Убей меня!
Он молчал, и я думала, что слышу стук его сердца, а возможно, это стучало мое. Наконец он прошептал:
— Не будь идиоткой.
Я снова подняла на него глаза. Мы смотрели друг на друга, лица наши были так близко, что мы почти касались друг друга носами, и постепенно жар его тела победил мое оцепенение, и я почувствовала, что тело мое, соприкоснувшись с его телом, будто растаяло. Он снова зашептал:
— Если я отниму руку от твоего рта, обещаешь не кричать?
— Нет.
— Не обещаешь кричать или обещаешь не кричать?
— Тебе придется рискнуть!
Он не решился убрать руку от моих губ.
— Ты меня выслушаешь, леди Малхэм, и, когда я закончу, если у тебя будет желание кричать, кричи во всю глотку. А пока что будешь отвечать мне кивком головы. Тебя столкнули с лестницы?
Я кивнула и почувствовала, как тело его будто одеревенело.
— Я не толкал тебя.
То, как прищурились мои глаза, видимо, показало моему мужу, что я ему не поверила.
— Меня не было рядом с тобой, когда ты упала, — продолжал он. — Поверь мне.
При этих его словах я сделала попытку рассмеяться. Именно доверие к нему заставило меня оказаться в таком бедственном положении. Он медленно отнял руку от моего рта. И я выплюнула ему прямо в лицо:
— Лжец!
Потом рванулась и чуть было не опрокинула его.
Я молотила его изо всех сил, но он вскоре лишил меня этой возможности, схватив за руки и пригвоздив их к кровати. Он гневно смотрел мне прямо в глаза.
— Для той, кто сделал обман формой жизни, называть кого-нибудь лжецом не подобает… Мэгги!
Я подозревала, что он знает, кто я на самом деле, теперь признание этого вызвало у меня больший страх, чем тысяча угроз смерти. Я на короткое мгновение лишилась чувств. Когда я снова открыла глаза, то у меня еле хватило сил прошептать: