Император был ошарашен. Ничего подобного не случалось раньше. 15 июня записал в дневнике: «Получил ошеломляющее известие из Одессы о том, что команда пришедшего туда броненосца „Князь Потемкин Таврический“ взбунтовалась, перебила офицеров и овладела судном, угрожая беспорядками в городе. Просто не верится». Но это была горькая правда. Опора монархии, «его армия», оказалась не так надежна, как еще совсем недавно казалось.
Натиск на власть все более смелевшего либерального общественного мнения не ослабевал. Общественные деятели уже открыто призывали к конституции. В мае в Москве состоялся съезд земских и городских деятелей, где призыв к конституционным преобразованиям был принят подавляющим большинством голосов. Съезд избрал делегацию, которую 6 июня 1905 г. император принял в Петергофе и которая вручила ему свои требования. Это была первая встреча самодержца с представителями либеральных кругов. К этому времени монарх уже был уверен в необходимости введения представительного органа с выборным началом. В ответ на речь главы делегации князя С. Н. Трубецкого Николай II сказал: «Я скорбел и скорблю о тех бедствиях, которые принесла России война и которые необходимо еще предвидеть, и о всех наших внутренних неурядицах. Отбросьте сомнения: Моя воля — воля Царская — созывать выборных от народа — непреклонна. Пусть установится, как было встарь, единение между Царем и всею Русью, общение между Мною и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам. Я надеюсь, вы будете содействовать Мне в этой работе».
Царь не лукавил. Но в кругах «образованного общества» этим словам не придавали значения. Через тридцать лет когда все участники тех бурных события «стали историей», один из главных действующих лиц, страстный противник самодержавия, известнейший либеральный деятель В. Д Маклаков написал: «Государь сам не хотел ввести конституцию, боролся против нее и дал ее против желания. По натуре он реформатором не был. Все это правда. Но зато он умел уступать, даже более, чем нужно». Подобные прозрения наступили слишком поздно и ничего уже изменить в истории России не могли. Тогда же, в том приснопамятном 1905 г., подобные высказывания вызвали бы бурю возмущения и негодования соратников, а Маклакова, без сомнения, подвергли бы общественному остракизму в собственной среде.
Конец зимы, весна и лето 1905 г. стали временем выработки новых подходов, поиска адекватных форм разрешения социальной напряженности. 18 февраля 1905 г. был опубликован царский манифест, объявлявший о намерении создать законосовещательную Государственную Думу, а 6 августа 1905 г. появился новый манифест, устанавливавший создание в России законосовещательного органа на выборной основе. Этот проект по имени министра внутренних дел получил название «Булыгинской Думы», которая должна была собраться не позднее середины января 1906 г. Выборы не были прямыми и равными, а некоторые категории населения не должны были участвовать: женщины, военнослужащие, учащиеся, рабочие. Для крестьян предполагалось установить четырехстепенные выборы, для землевладельцев и горожан, имевших имущественный ценз, — двухстепенные. На крестьян приходилось 42 % выборщиков, на землевладельцев — 34 %, а 24 % — на городских избирателей, имевших имущество стоимостью не менее 1500 рублей, а в столицах не менее 3000 рублей. Этот проект означал существенные перемены в представительных функциях власти. Либеральные круги хоть и с оговорками, но поддержали этот проект. Группы социалистической ориентации выступили с критикой, а большевики сразу призвали к бойкоту, считая Булыгинскую Думу «обманом масс». Но через несколько недель события приняли столь драматический оборот, что власти пришлось идти значительно дальше по пути уступок.