В совокупности почти все включенные в грамоту права и привилегии дворянства были теми, какими оно уже фактически обладало, но за оформление которых в виде закона боролось с петровских времен. Грамота завершила длительный процесс законодательного оформления статуса дворянства и стала основой всего последующего законодательства в этой области вплоть до Октябрьской революции. Но было бы ошибкой думать, что, ублажая дворян, Екатерина забыла о государственном интересе. И далеко не все, на чем настаивало дворянство, нашло отражение в грамоте.
Прежде всего уже само название нового акта — «грамота» — имело двоякий смысл. С одной стороны, этим подчеркивался фундаментальный характер этого закона, с другой — зависимость дворянства от монаршей воли. Права и привилегии дворянства, хоть и заслуженные ратными подвигами, объявлялись не естественным свойством этого сословия, а пожалованными свыше волею государя. Были в тексте грамоты и некоторые другие хитрости. Так, дворянин, конечно, имел право не служить, но если уж он избирал праздность, то лишался голоса в дворянском собрании. Спорный вопрос о владении промышленными предприятиями решался таким образом, что четко было сказано лишь о праве заводить их в сельской местности. О городах же в Жалованной грамоте лишь говорилось, что там дворянам дозволяется покупать дома «и в оных иметь рукоделие».
Молчанием был обойден и вопрос о владении крепостными. Лишь одна статья грамоты, да и то появившаяся в ней, по-видимому, лишь на последнем этапе работы над документом, подтверждала право дворян на владение деревнями. Многих историков последующего времени эта статья ввела в заблуждение, ведь понятно, что деревня — это не только избы, но и живущие в них крестьяне. Однако законодательная практика того времени рассматривала деревни и крестьян как два самостоятельных объекта владения. Ведь крестьян можно было продавать без земли и переводить из одной деревни в другую. К тому же в законодательстве использовались такие понятия, как «движимое и недвижимое имение», а также «населенное имение» и «населенная деревня», которых в грамоте нет. Показательно, что в многочисленных черновиках екатерининских законопроектов неоднократно встречаются перечисления того, что следует понимать под движимым и недвижимым имением, но крестьяне при этом нигде не упоминаются, то есть не рассматриваются как объект собственности.
Характерна следующая запись в бумагах императрицы: «Всякой помещик знает свою отмежеванную границу — земля, лес и все угодье его. Мужик его же и все, что сей нажил и выработал, его же. Уговорить помещика, чтоб он что уступил из сего его собственности, кажится, нету возможности, ибо барщина нету для него потерять без удовлетворении того, что его. Однако порядок, свойственный всем обществам… есть порядок должностей и прав взаимных, которых установлении есть необходимо нужно для наибольшее возможное умножении произращений, дабы доставить роду человеческому наибольшее возможное количество щастья и наибольшее возможное умножение. Ничто так просто и легко понять, как правилы, коя оснует того порядок. Оне все заключены в трех в явстве правы собственности: 1) собственность личная есть правило всех прочих прав; без нее нету уже собственности в движимом, ни собственности в недвижимом, ни общества; 2) собственность движимаго; 3) собственность недвижимаго. Великое умножение произращений не может иметь место без великой свободности. Нету возможности понять права собственности без вольности».