— Едва ли столь же сильно, — ответил он, — как иные хотят видеть вас.
Она рассмеялась как-то особенно, по-мальчишески.
— Благодарю, что вы не сказали, «столь же сильно как вы хотели бы видеть иных».
— Мисс Армитидж, я всегда стараюсь быть прямым в своих высказываниях, разумеется, насколько это позволяют приличия.
— Но не исключено, что вам так только кажется.
— О, вовсе не кажется. Я говорю о том, что знаю.
— Я тоже, — заверила она и вновь повторила: — Юна хочет вас видеть, капитан Тремейн. — Ее собеседник вздохнул, его лицо приняло несколько отчужденное выражение.
— Конечно, если вы так настаиваете, — сказал он и приготовился проводить ее обратно в залу.
Мисс Армитидж повернулась, собираясь идти, но, прежде чем сделать первый шаг, вскинула голову и посмотрела ему в глаза.
— Почему вы никогда не понимаете меня?
— Возможно, из-за чрезмерного желания понять вас.
— Тогда постарайтесь воспринимать мои слова буквально и не искать за ними смысл, который я в них не вкладываю. Когда я сказала, что Юна хочет вас видеть, я сообщила простой факт, а не команду идти к ней. И сначала мне нужно с вами поговорить.
— Если я должен понимать вас буквально...
— В противном случае, разве я стала бы утруждать вас вести меня сюда?
— Простите меня, — сказал Тремейн, чувствуя некоторое раскаяние за свою минутную отчужденность. — Сильвия! — горячо начал он, но затем, словно застеснявшись своего алого в золотых галунах ратного облачения, замялся.
— Да? — вновь опершись о балюстраду, мисс Армитидж стала теперь так, что капитан не мог видеть ее профиль, зато он опять видел пальцы, перебирающие жемчужины.
— Вы хотели мне что-то сказать? — проговорил Тремейн своим обычным спокойным тоном. Если бы он не смотрел при этом в сторону, то заметил бы, как нервно, почти судорожно сжались ее пальцы, натянув жемчужную нитку так, словно она хотела ее порвать. Движение было слабым, едва заметным, говорящим, видимо, о переживаемой досаде, но Тремейн его не видел, а если бы увидел, то все равно не знал бы, как это объяснить.
Наступила долгая пауза, которую он не осмелился прервать.
— Это касается Юны, — наконец сказала мисс Армитидж тоже спокойно.
— А я надеялся, — со значением произнес Тремейн, — что вас.
Резко повернувшись, она обратила на него сердитый, почти гневный взор:
— Что вы такое говорите, капитан?
Но, прежде чем он сумел найти нужный ответ, мисс Армитидж, вернувшись к своей обычной манере держаться, поведала о предчувствиях Юны относительно Дика и в двух словах рассказала о том, что в связи с этим она хотела от него.