Сэр Теренс сломал печать. В письме, написанном секретарем, но заканчивающемся личной подписью Веллингтона, содержалось следующее:
«Предъявитель сего, капитан Станоп, сообщит Вам подробности возмутительного дела капитана Гарфилда. Это происшествие, так же как и то, что имело место с майором Беркли, говорит мне о необходимости доведения до сведения офицеров службы его величества, что они присланы на полуостров для того, чтобы сражаться с французами, а не друг с другом и не с местным населением. Пока продолжается эта кампания и пока я ее возглавляю, я объявляю, что не буду мириться с отвратительной практикой дуэлей среди тех, кто находится под моей командой. Прошу Вас немедленно издать общий приказ, обязывающий офицеров всех рангов без исключения откладывать разрешение личных ссор, по крайней мере, до окончания этой кампании. Для придания ему силы доведите до общего сведения, что любое нарушение данного приказа станет рассматриваться как тяжкое преступление и что любой офицер, бросивший или принявший вызов, если трибунал признает его виновным, будет немедленно расстрелян».
Сэр Теренс кивнул.
— Очень хорошо. Чрезвычайно разумная мера. Хотя я сомневаюсь, что она окажется популярной. Что ж, непопулярность часто становится уделом разумных мер.
— Слава богу, что это дело не обернулось более серьезными последствиями; насколько я помню, те депеши не были чересчур неотложными.
— Да тут другое, — сказал капитан Стеноп. — Судя по всему, в них кто-то совал нос.
— Совал нос? — с явным недоверием спросил капитан Тремейн. — Но кто мог это сделать?
— Налицо все признаки того, что это, увы, случилось. Гарфилда отнесли в дом приходского священника, где он и пролежал, пока не оправился. У вас, конечно, есть опись всех тех документов, сэр Теренс?
— Безусловно. Полагаю, она у вас, Тремейн?
Тот подошел к своему столу и, заглянув в один из выдвижных ящиков, быстро нашел сложенный лист бумаги с подтверждающей подписью генерал-адъютанта на обратной стороне. Развернув перечень, он положил его на стол сэра Теренса, и капитан Станоп, вытащив привезенный им список, положил его рядом и, склонившись, стал сверять.
Вдруг он замер, нахмурился и, поставив палец под одним из пунктов в перечне сэра Теренса, некоторое время внимательно смотрел в свой.
— Вот! — наконец сказал он. — Что это? — и прочитал: — «Сообщение лорда Ливерпула о подкреплениях, которые будут погружены на суда для отправки в Лиссабон в июне или июле».
Станоп поднял голову.
— Похоже, это был самый важный документ из всех — пожалуй, документ первостепенной важности. И его не оказалось в списке бумаг, доставленных лорду Веллингтону.