Утром в четверг, день, в который завершалось пребывание капитана Гейнора в поместье, он заявил дамам, что днем уезжает в город, чтобы повидаться с министром и напомнить ему об обещанном назначении.
— Вы, несомненно, боитесь праздности, сэр, — сказала Эвелин.
— И вам, должно быть, наскучило в нашем тихом уголке, — заключила леди Кинастон.
— Ничуть, мадам, я был здесь очень счастлив, — возразил Гейнор, — но я не вправе забывать, что мне уготовано совсем иное.
Дамарис промолчала. Потягивая шоколад, она глубоко задумалась. Может ли солдат удачи полюбить покой, сменить жизнь, богатую приключениями, на мирную? Если нет... Дамарис не рискнула продолжить свою мысль — она испугалась. Душа ее затрепетала перед этой дилеммой. Дамарис предпочла молчаливое ожидание.
В то утро Дамарис выехала на прогулку одна, если не считать грума, — в первый раз с тех пор, как капитан Гейнор появился в поместье. Ее переполняло чувство одиночества, мучили беспокойные мысли.
Дамарис вспоминала Понсфорта — и впервые с благодарностью. Она вдруг поняла, что лорд Понсфорт оказал ей большую услугу. Если бы он не преподал ей жестокий урок, она никогда бы так быстро не поняла надежности своего капитана, солдата удачи, отважно, без идеалов шагающего по жизни. А ведь вначале она так презирала его за корыстолюбие.
Дамарис снова увидала капитана за обедом. В тот день в Монастырской ограде обедали в три часа — на час раньше обычного. А потом она тайком наблюдала из своего окна, как Гейнор выезжает из поместья на черном коне, и долго смотрела ему вслед, пока всадник не скрылся из виду.
Дамарис уединилась в своей комнате, а Эвелин принялась подстрекать леди Кинастон, призывая ее к исполнению материнского долга:
— Вы должны написать отцу, мама, и сообщить ему все, что здесь происходит.
— А что здесь происходит? — ворчливо осведомилась мать. Она не любила впутываться в дела, за которыми следовало выяснение отношений.
Эвелин нетерпеливо пожала плечами. В ее беспокойном бегающем взгляде чувствовалась злость.
— А разве об этом нужно спрашивать, мама?
— Дождемся возвращения отца, дитя мое, — взмолилась мать. — Он сам во всем разберется. К тому же капитан Гейнор уехал.
— Но он завтра вернется.
— Откуда ты знаешь? Может быть, он получит назначение, которого добивался, и уж больше никогда здесь не появится.
Эвелин презрительно улыбнулась: она знала, какой магнит притянет капитана в поместье, что бы ни случилось.
— Тогда я сама напишу отцу, — сказала она.
— Эвелин, я запрещаю!
— Отца нет, а мать отказывается верить собственным глазам. Кто мне поможет? Я еще не утратила чувства долга. Я напишу отцу ради Дамарис. В конце концов, что нам известно об этом авантюристе, солдате удачи?