– Драмлин… это не он ли обнаружил, что перед нами проект Машины?
– Не совсем так, он…
– Я потом ознакомлюсь с необходимыми материалами, поближе ко вторнику. У вас есть еще что-нибудь?
– Вы серьезно собираетесь доверить Хаддену постройку Машины?
– Решать не мне одной. В соответствии со сложившейся в Париже ситуацией мы обладаем примерно четвертью прав, четвертью – русские, третья четверть поделена между Японией и Китаем, оставшаяся четверть предназначена прочим странам. Участвовать в сооружении Машины, по крайней мере в изготовлении отдельных ее узлов и деталей, рвутся многие страны. Им нужны престиж, новые технологии, новые знания. Если нас еще не успели обскакать, то все выглядит просто прекрасно. Возможно, и Хаддену достанется кусок. Что вас волнует? Разве он недостаточно компетентен?
– Конечно, нет. Просто…
– Кен, если у вас ничего больше нет, встретимся во вторник, надеюсь, вирус не помешает.
Пока дер Хиир закрывал за собой дверь, до него донеслось оглушительное чихание. Застывший на кушетке дежурный офицер испуганно вздрогнул. У его ног покоился чемоданчик, набитый кодами на случай ядерной войны. Дер Хиир успокаивающе махнул ему рукой. Как бы оправдываясь, офицер улыбнулся.
– И это Вега? Было о чем поднимать шум, – не без разочарования спросила президент. Только что окончилась предоставленная прессе пауза, и глаза ее начинали привыкать к темноте после фотовспышек и прожекторов телевизионного освещения. Появившиеся на следующий день во всех газетах снимки, на которых президент стальным взором взирает в телескоп Военно-морской обсерватории, отчаянно врали. Она сумела разглядеть хоть что-то, лишь когда выставили репортеров, и тьма вернулась.
– А почему она дрожит?
– Воздушная турбулентность, госпожа президент, – пояснил дер Хиир. – Теплый воздух пузырями поднимается вверх и искажает изображение.
– Как будто смотришь на Сая через стол, на котором стоит тостер. Помнится, однажды мне даже показалось, что у него куда-то исчезла половина лица, – оживленно проговорила она погромче, так, чтобы ее мог слышать супруг, стоявший поблизости и занятый разговором с облаченным в мундир комендантом обсерватории.
– Да, теперь на нашем столе тостера не увидишь, – дружелюбно отозвался он.
До отставки Сеймур Ласкер занимал высокий пост в Международном союзе работников дамской одежды. С собственной женой он познакомился несколько десятилетий назад, когда она представляла нью-йоркскую компанию девичьих пальто; так они и полюбили друг друга за долгим обсуждением трудового соглашения. Учитывая новизну нынешнего положения для обоих, трудно было не отметить, что это здоровый союз.