Сняв ботинки, Си закатал до колен брюки расшитого всякими эмблемами просторного тренировочного костюма, в которые все они были облачены по настоянию правительств, и отправился бродить по невысоким волнам. Шагнув за пальмовый ствол, Деви выступила из-за него облаченной в сари. Это действо напомнило Элли фильмы с участием Дороти Ламур[53]. Эда извлек полотняную шапочку, в которой его знал едва ли не весь мир. Элли снимала их, экономя пленку. Дома все покажется похожим на любительский фильм. Потом она присоединилась к Си и ВГ, бродившим по волнам. Вода оказалась теплой. День был приятным – куда лучше хоккайдской зимы, с которой они простились чуть более часа назад.
– Все взяли сюда какие-то символы, – проговорил ВГ, – кроме меня.
– Что вы хотите сказать?
– Эда и Сукхавати прихватили национальные одежды. Си взял зернышко риса. – Тот и в самом деле держал между большим и указательным пальцами пластиковый мешочек. – Вы прибыли с пальмовой ветвью, – продолжил ВГ, – только я не взял с собой ничего символического, никаких памяток. Стало быть, здесь я – единственный истинный материалист, и все мое заключено в моей собственной голове.
Медальон висел на шее Элли под джемпером. Расстегнув воротник, она вытащила его за цепочку. ВГ обратил на это внимание, и она показала ему надпись.
– Кажется, из Плутарха, – заметил он чуть погодя. – Мужественные речи спартанцев. Только не следует забывать, что тогда победили римляне.
Судя по тону, ВГ решил, что медальон – подарок дер Хиира. В его словах слышалось недовольство дер Хииром, конечно же, оправданное поведением того и нежеланием расставаться с холостяцкой жизнью, – и это согрело Элли. Она взяла его за руку.
– Готов убить человека ради пары затяжек, – сказал он, нежно отвечая на ее рукопожатие.
Потом все пятеро сидели возле оставленной приливом лужицы. Тихий шум прибоя негромко и ровно шумел в ее ушах, напоминая об «Аргусе» и о долгих годах, проведенных за прослушиванием неба. Солнце над океаном давно миновало зенит. Вправо бочком торопился краб, выставив над панцирем глаза на стебельках. На крабах, кокосовых орехах и прихваченных из дома припасах они некоторое время протянут. Кроме их собственных следов, иных отпечатков на песке не было.
– Как мы понимаем теперь, они сделали за нас почти всю работу, – пояснял ВГ их общее с Эда мнение относительно пережитого. – Мы на Земле только создали легкую припухлость в пространстве-времени, к которой они смогли подсоединить свой тоннель. При многомерной геометрии пространства-времени обнаружить малое возмущение очень сложно. А еще труднее воспользоваться им.