– И все за одну ночь? – попыталась она поддразнить его.
– Пришлось поторопиться. У нас напряженный график.
– Ну, если чем-нибудь…
– Нет, если мы не создаем консистентную каузальность[56], она образуется сама, но это всегда хуже.
Она не поняла его.
– «Создаем консистентную каузальность», – мой папа так бы никогда не сказал.
– Сказал бы. Разве ты не помнишь, как он разговаривал с тобой? Он был начитанный человек и всегда общался с тобой как с равной. Или ты забыла об этом?
Она не забыла. Она вспомнила. Про мать в доме престарелых.
– Великолепный кулон, – произнес он в той самой сдержанной манере, которую, по ее мнению, отец непременно приобрел бы, доживи он до ее лет. – Кто тебе его подарил?
– Ах, это, – сказала она, прикоснувшись к медальону. – Дело в том, что я не слишком хорошо знаю этого человека. Он испытывал мою веру… Он… Но вы и так все уже знаете.
Он опять улыбнулся.
– Я хочу знать, какого мнения вы о нас, – требовательно спросила она. – Какую оценку мы заслужили?
Он не медлил с ответом:
– Я просто удивлен, что вы управились со всем так хорошо. Вы не располагаете теорией социальной организации, пользуетесь удивительно отсталой системой экономических отношений, не имеете никакого представления о механизме исторического предвидения, к тому же ужасно плохо знаете самих себя. Но, учитывая то, насколько быстро меняется ваш мир, остается только удивляться, почему вы еще не разнесли себя в мелкие клочья. Поэтому-то мы и не хотим списывать вас со счета. Вы, люди, обнаружили известный талант и приспособляемость… по крайней мере в нынешних условиях.
– Таково ваше мнение?
– Это одна сторона его. Дело в том, что цивилизации, даже не имеющие долгосрочных перспектив, вовсе не кишат во всей Галактике. Приходится или преобразовывать себя, или встречать свою судьбу.
Ей хотелось бы знать, как именно относится он к роду человеческому. Испытывает ли сочувствие? Или же только любопытство? Или вовсе ничего – просто выполняет повседневную работу? Может быть, в сердце своем – или каким-то эквивалентным ему органом – он считает человека… чем-то вроде муравья? Но она не могла заставить себя спросить об этом. Наверное, потому, что слишком боялась ответа.
По интонациям его голоса, по манере речи она пыталась представить себе истинную природу существа, принявшего обличье отца. Элли обладала огромным опытом общения с людьми. А они, здешние хозяева, только вчера познакомились с ними. Можно ли хоть немного выяснить их реальную суть, упрятанную под дружелюбностью и общительностью? Элли ничего не могла даже представить. Эти речи не могли принадлежать ее отцу. Да он и не пытался настаивать на этой роли и вместе с тем во всем так походил на Теодора Ф. Эрроуэя (1924–1960), торговца скобяными изделиями, любящего отца и мужа. И если бы не постоянное усилие воли, она опять распустила бы нюни перед… этой копией. Частью своего существа она очень хотела порасспросить его, как он жил все эти годы на небесах. Выяснить его мнение о Втором пришествии и Воздаянии. Что принесет людям наступление нового тысячелетия? Многие земные религии учили, что праведники вкушают райскую жизнь на вершинах гор, среди облаков, в пещерах или оазисах, но такого, чтобы тебя отправляли на пляж, если в жизни ты вел себя достаточно хорошо, Элли не помнила.