Полфунта весело рассмеялся. Рыжик молчал, но по его улыбающейся широкой физиономии, выпачканной чернилами и слезами, и по смеющимся глазам, устремленным на фокусника, видно было, что он счастлив и доволен.
– Но где же ты пропадал?.. – снова заговорил Полфунта. – Где ты жил, что делал?.. Ведь мы вот уже год как расстались… А? Что же ты молчишь, мой Рыжик?
В ответ на последний вопрос Санька только вздохнул и опустил голову. Полфунта понял, что с мальчиком, наверно, случилось что-то очень нехорошее, что ему тяжело об этом теперь говорить, а потому он не стал больше расспрашивать.
– Ну ладно! – сказал он. – Потом мне все расскажешь, а пока лезь в спальню (Полфунта указал на эстраду) и найди свою шапку. Потом купаться отправимся, а потом… Ну, да там увидим, что потом будет… Что же ты стоишь?.. Беги, говорю, за шапкой…
– У меня нет шапки, – едва слышно пробормотал Санька.
– А где она?
– Потерял.
– Кого?
– Шапку.
– Где потерял?
Рыжик снова замолчал и потупился.
– Ну ладно, пойдем к морю… Выкупаемся и думать начнем. Марш за мной!
Через час оба они сидели на берегу моря, недалеко от Практической гавани, и вели беседу. Для Рыжика Полфунта оказался тем же милым, веселым и добрым человеком, каким он был при первой встрече. Он даже и наружно нисколько не изменился. Те же добрые круглые глаза, то же смуглое подвижное лицо треугольником и та же серая крылатка… Рыжик чувствовал себя с ним как нельзя лучше. Подробно и чистосердечно рассказал он ему о всех своих злоключениях, начиная с того момента, когда его выбросили из вагона, и кончая вчерашним покушением на кражу.
– Тэк-с… Вот оно какие дела ты отмачивал!.. – вздохнул Полфунта, когда выслушал рассказ своего маленького приятеля. – Да, брат, жизнь – штука капризная. На кого захочет, легким перышком упадет, а на кого – тяжелым камнем навалится… Тебя, брат, она здорово душить начала, а потому домой тебе пора…
Рыжик внимательно слушал фокусника и в то же время глаз не спускал с любимого моря, с которым, как почему-то казалось ему, он видится в последний раз. Море было почти покойно. Темно-синяя гладь его, озаренная солнцем, чуть-чуть морщилась от прикосновения ветра, а золотистые волны мелкими складками торопливо бежали к берегу и там с тихим шепотом расплескивались о камни. Извилистый берег гавани был весь усеян пароходами и парусными судами. Мачты и трубы бесчисленных судов издали казались огромным обнаженным лесом. На далеком светлом горизонте, будто белые птицы, вырисовывались идущие к Одессе корабли с распущенными парусами.
– А теперь, – после небольшой паузы заговорил Полфунта, – я расскажу тебе, что со мною было. Купил я булку, выбежал на платформу и хотел было к тебе в вагон, а поезд-то вильнул этак перед моим носом хвостом и врезался в темноту. Только я его и видел. Стало мне тут грустно. «Как же теперь Рыжик будет без меня? – думаю. – Как он доедет?..» Но я, должен тебе сказать, долго думать не люблю, а предпочитаю дело делать. И вот я решился со следующим поездом катнуть в Одессу, за тобой… А так как денег у меня не было, то я поехал не человеком, а зайцем. В Одессе я тебя три дня искал, но найти не мог. Тогда я решил махнуть в Житомир…