– Рано праздник встретил! – заметил кто-то из толпы.
– В крылатке, а напился, как в поддевке, – послышался еще чей-то голос.
– А ты думаешь, крылатки не пьют? Эге, еще как заливают!..
– Ему бы банки поставить, живо очнется…
– Чего зубы скалишь? Грех да беда с кем не живет…
– Братцы, аблакат нашелся… Сейчас могильную речь скажет…
Восклицания, шутки и острые словечки сыпались со всех сторон.
– Чего вы тут не видали? Разойдитесь! – крикнул городовой.
Толпа на мгновение раздалась, но потом опять сомкнулась. Рыжик стоял тут же и употреблял все усилия, чтобы не расплакаться. Городовой наконец заметил его.
– Ты был с ним, что ли? – спросил он у Рыжика.
– Да, – едва слышно ответил мальчик и опустил глаза.
– Где же вы были?
– Вот там, в трактире.
– А кто он тебе: отец, брат?
– Дядя, – неожиданно для самого себя соврал Санька.
– С какой же это он радости так напился?
– Не знаю.
– Где вы живете?
– Не знаю.
– Да ты что, на самделе дурак аль прикидываешься? Такой здоровый, а все твердит одно: не знаю да не знаю.
– А может, они нездешние? – снова послышался чей-то голос из толпы.
Городовой повернул голову, презрительным и строгим взглядом оглядел того, кто без позволения осмелился вмешаться не в свое дело, а затем, обернувшись к Рыжику, спросил:
– Вы нездешние?
– Нет.
– Кто же вы? Приезжие?
– Да.
Полицейский укоризненно покачал головой и снова принялся было за Полфунта, но напрасно: фокусник был мертвецки пьян и не подавал никаких признаков жизни.
– Его бы на извозчика да в ночлежный дом, – не унимался все тот же голос, – он бы выспался и на человека стал бы похож. А то расспросы да допросы… Будто и впрямь умный аль следователь…
– Вас не спрашивают и прошу не вмешиваться! – строго провозгласил городовой, после чего снова обратился к Рыжику: – Деньги у твоего дяди есть?
Рыжик вместо ответа разжал руку: на ладони у него лежало сорок копеек.
– Сейчас я вас отправлю, – сказал городовой и остановил извозчика, который в это время проезжал мимо.
Извозчик, увидав на панели пьяного, безнадежно махнул рукой.
– И не везет же мне сегодня: на второго утопленника наезжаю! – сказал он и энергично плюнул.
– Не в часть, а в ночлежный отвезешь… И мальчика захватишь… Двугривенный получишь, – проговорил полицейский.
– Этак-то другое колесо выходит! – повеселел извозчик.
Затем он слез с козел и обратился к толпе:
– Православные, помогите багаж на дрожки взвалить.
В толпе послышался смех.
На другой день Полфунта проснулся в одном из одесских ночлежных домов с головной болью и мучительными угрызениями совести. Подле него сидел Рыжик. Вид у Саньки был больной, усталый. Вчерашний день надолго остался у него в памяти. Ему много пришлось выстрадать. Дело в том, что Полфунта не один раз, а три раза напивался в продолжение дня. Когда его привезли в ночлежный дом, он был совсем без чувств. Санька даже стал серьезно опасаться за его жизнь. Фокусника бросили на нару, куда забрался и Рыжик. Через два часа он проснулся и потребовал водки; а так как денег не было, то он тут же, в ночлежке, продал за один рубль свою крылатку. Рыжик плакал, умолял его не пить, но тот его не слушал. В третий раз он напился уже вечером. Его угощала трущобная братия за то, что он разные смешные штуки выкидывал. Никогда еще Рыжик не видал его таким скверным, неприличным и гадким. Мальчик нравственно страдал за него.