Солдаты подняли фонари и бросились к лесу, преследуя контрабандистов, которые уже успели скрыться из виду.
– Назад! – крикнул Иван Андреевич, и солдаты остановились. – Стойте здесь: Дормастук их сюда пригонит…
В это время стоны повторились почти совсем рядом со взводным.
– Эй, кто там, посвети! – крикнул Дуля.
Один из солдат подбежал с фонарем в руке.
– Да, никак, баба стонет, Иван Андреевич! – сказал солдат.
Дуля нагнулся и убедился, что солдат прав: на влажном песке, под лесным откосом, лежала женщина и жалобно стонала, произнося непонятные слова.
– Это ихняя, – проговорил Иван Андреевич, под словом «ихняя» подразумевая контрабандистов. – Ее в кордон нужно отправить. Она, должно быть, ранена… А, Санька! Ты не ушел? – вдруг воскликнул Дуля, увидав Рыжика. – Отлично… Сейчас я тебя конвойным сделаю. Ты кордон найдешь?
– Найду, – отвечал польщенный Рыжик.
– В таком разе отведи эту женщину и передай ее дневальному. Понял?
– Так точно! – по-солдатски ответил Санька, войдя в роль заправского вояки.
– Ну так ступай скорей!
Солдаты подняли женщину и передали ее Саньке.
– Идем! – коротко сказал он, положив палку на плечо.
Женщина, продолжая стонать, с трудом тронулась с места.
Когда Рыжик вместе с «пленницей» поднялся на вершину берегового обрыва, в лесу раздались свистки, выстрелы и человеческие голоса.
Женщина остановилась, молитвенно подняла к небу руки и что-то проговорила на непонятном для Саньки языке.
– Идем, идем! – проговорил Рыжик и дернул «пленницу» за рукав.
Та покорно последовала за ним. Не успел Санька дойти до кордона, как его догнали солдаты, быстро возвращавшиеся домой. Они возвращались победителями.
Восемь обезоруженных контрабандистов, окруженные всем взводом, безмолвно шагали к кордону.
Команда Дормастука в данном деле сыграла самую видную роль. Когда контрабандисты врезались в лес, их почти лицом к лицу встретил Дормастук со своими молодцами. Вот об этом-то именно всю дорогу и разговаривали солдаты, причем Дормастук особенно громко и подробно распространялся о своих действиях и о молодечестве его подчиненных.
– Ладно, будет звонить-то! – перебил его красноречие Дуля, который знал, о чем старается ефрейтор. – Буду завтра в Либаве, доложу о тебе ротмистру…
– Покорно благодарю, Иван Андреевич!.. Очень рад стараться! – весело проговорил Дормастук.
Контрабандистов ввели в казарму. Их, вместе с женщиной, было девять человек. Народ этот был коренастый, плотный, лица у них были загорелые, руки мускулистые, жилистые, и пахло от них морем.
– Ну, кто из вас по-русски понимает? – строго крикнул Иван Андреевич, обращаясь ко всем контрабандистам.