– Яков Иваныч, мертвое тело усмотрено, пожалуйте! – не унимался Андрей Андреич.
У доктора от злости зеленые круги завертелись перед глазами. «Разгонит, разгонит рыбу мою, негодный толстяк!» – с тревогой в душе подумал Яков Иваныч и хотел было квартальному махнуть рукой, но вспомнил, что руки у него заняты, и решил сделать это иначе. Когда Андрей Андреич в третий раз позвал его, он осторожно поднял из воды одну ногу и задрыгал ею, желая этим жестом дать понять квартальному, чтобы тот убирался. В то самое время, когда доктор жестикулировал ногой, клевавшие рыбы, съев приманку, преспокойно ушли.
– Скажите, пожалуйста, господин квартальный, вы клятву дали меня преследовать? – дрожа от негодования, воскликнул Яков Иваныч и обернулся лицом к берегу.
– Я по делу… честное слово, по делу!.. Мертвое тело вот у него во дворе усмотрено… – оправдывался Андрей Андреич, указывая на Зазулю.
– Истинная правда – усмотрено! – подтвердил Тарас.
Доктор тяжко вздохнул и стал вытаскивать удочки.
Спустя немного он сидел на камне и, все еще волнуясь, надевал сапоги.
– «Усмотрено»… – ворчал доктор, натягивая на ногу сапог. – А вот у меня окунь был усмотрен, а вы его испугали своим мертвым телом… Нарочно встал до рассвета, чтобы никто не мешал, а тут на, принесла вас нелегкая…
Через минуту доктор оделся, свернул удочки и поднялся наверх. В это время показался пристав, бравый, рослый мужчина, со шпорами и лихо закрученными усами.
О случившемся приставу дал знать квартальный раньше, чем отправиться с Зазулей.
– А вы уже здесь, доктор?.. Здравствуйте, здравствуйте! – приветствовал врача пристав.
– Да, я уже здесь, а вот окунь далече…
– Какой такой окунь?! – удивился пристав.
– Яков Иваныч рыбу удили… – пояснил квартальный.
– Ах, вот оно что! – усмехнулся пристав. – Неужто, Яков Иваныч, вы не можете отказаться от своей страсти? Помните, в прошлом году, когда вы бултыхнулись в воду в одежде, а вас из реки вытащила моя прачка…
– Что вы этим хотите сказать? – с досадой перебил пристава Яков Иваныч.
– А то, что вы тогда слово дали…
– Эти воспоминания никого не интересуют, – пробурчал Яков Иваныч.
Пристав улыбнулся, расправил усы и умолк. Так они все молча и дошли до места происшествия.
Толпа, завидя начальство, расступилась и притихла. Пристав, доктор и квартальный подошли к трупу женщины. Их встретил Прохор. Старик, не спуская тусклых глаз с пристава, все время отдавал ему честь, держа руку под козырек. При этом он старался как можно больше выпрямить свою сутуловатую, дряхлую фигуру.
– Кто она такая? – спросил пристав, вглядываясь в пожелтевшее лицо покойницы.