– Ай, родимые, да у него имени нет! – воскликнула она.
– А и вправду нет! – обеспокоилась Аксинья. – Тарас, а Тарас! – окликнула она мужа, который уже успел снова приняться за работу.
– Что еще там? – послышался из мастерской голос столяра.
– Подь сюда, дело есть.
– Ах, чтоб вас!.. – проворчал Тарас и заглянул в другую половину хаты, где находилась Аксинья, окруженная соседками.
– У младенчика имени нет… – сказала Аксинья, подняв глаза на мужа.
– Нет, так и нет! А я-то тут при чем?
– А ежели он не крещен?
– А не крещен, так не крещен. Я его крестить не могу: я не поп.
Равнодушный тон Тараса огорчил и разозлил Аксинью.
– Ты, Тарас, никак ополоумел… С этим шутить не смей!.. Ребенок должен имя иметь… А то ты не знаешь, как его зовут, а на прокормление взял…
– Не я взял, а пристав дал, – перебил Тарас жену. – А касательно крещения вот тебе что скажу: крестить сейчас не будем, а окрестим после успенской, потому теперь денег нет.
– А как же мы его звать-то будем?
– Рыжиком пока что зови его.
– Слыхали вы, люди добрые? – развела руками Аксинья, обращаясь к соседкам. – Рыжиком велит младенца звать.
– Такого имени и в святцах нет, – заискивающим голосом, улыбаясь во весь рот, заметила Ариша Брехуха.
Ариша два месяца была в ссоре с Аксиньей и не ходила к Зазулям. Сегодня же она воспользовалась удобным случаем и проскользнула вместе с другими в хату Тараса.
– Уж я там не знаю, есть ли али нет такое звание в святцах, а знаю я, что мне некогда бабьи разговоры разговаривать, а потому просим вас, гости дорогие, навестить нас после ярмарки, – сказал Тарас и, низко поклонившись, ушел в другую комнату, где стоял его верстак.
Соседки поняли намек Тараса и одна за другой стали убираться подобру-поздорову.
– Самим жрать нечего, а туда же, в благодетели лезут: сирот на прокормление берут! – злобно проворчала Ариша, выйдя на улицу.
Зазули были действительно бедные люди. Случалось, что у них не было куска хлеба в доме. В такие дни Тарас старался как можно меньше бывать дома и уходил в кабак заливать горе. Аксинья выходила из себя и устраивала мужу бурные сцены. Но не всегда Зазули ссорились. Бывали дни, когда они жили дружно. Случалось это тогда, когда Тарас, получив за работу деньги, приносил их домой и отдавал жене. В такие дни Аксинья буквально перерождалась. Из сварливой, а подчас даже несносной бабы она превращалась в нежную и любящую жену.
Нередко Тарас, возвращаясь домой с деньгами и будучи совершенно трезвым, притворялся пьяным, чтобы подшутить над женой и доказать ей, как часто она его ругает незаслуженно. Вот как это он делал: надвинув на лоб шапку и сделав пьяные глаза, он медведем вваливался в хату и кричал: «Оксана!.. Я пьян!..»