— Брат, Евлампий? — воскликнул старик и повернулся к парню. — Что же случилось с ним?
— Разбойники напали. Избили, ограбили, — начал рассказывать парень и, не обращая внимания на смущение инока, принялся заводить лошадку во двор. — Еле живого подобрал в Курмышском овраге, замерзал уже. Хорошо добрые люди рядом оказались, помогли мне, чем-то растёрли бедолагу, спасли от смерти…
Но проникнуть внутрь обители прохожему не позволили. Из-за стены выскочило несколько человек, среди которых Рыжий приметил двоих отличающихся стройностью тела и отсутствием брюха. Именно таких вот дюжих монахов, вроде тех, что мутили воду в Свищево, он и разыскивал всё это время.
Оттеснив от повозки, монахи вытолкали гостя обратно.
— Обожди здесь, мирянин, — вполне учтиво сказал один из них.
Поворчав для приличия, дескать, нехорошо доброго человека на мороз выставлять, Рыжий принялся утаптывать снег возле ворот. Прыгал, да по сторонам не забывал поглядывать.
Наскоро осмотрев стены, он понял, что скрытно приглядывать за логовом викария не получится. Во-первых, вокруг простирался обширный пустырь, где всякого постороннего человека тотчас заметили бы. Во-вторых, монастырь оказался слишком большим. В нём обитало такое количество братии, что поди, разберись какие из монахов его. Вот те двое, пожалуй. Но как их отследишь?
Замёрзнуть Рыжий не успел. Ворота вновь отворились и совсем другие (вполне себе толстые) монахи вернули повозку и лошадь с благодарностью за проявленную о собрате заботу. Толком рассмотреть двор ему так и не удалось.
— Ничего, — возвращаясь в город, буркнул Рыжий под нос. — Ещё разглядим.
* * *
Алексию, второму человеку в иерархии московской митрополии, было под пятьдесят. То есть, по меркам современников, викарий пребывал в возрасте наилучшем для государственных и церковных дел. В том самом, когда опыт уравновешивает стремления и порывы, но который ещё не грозит обернуться старческим слабоумием.
Просторный хитон скрывал стройное мускулистое тело. Но за обыденной внешностью всё одно угадывался человек незаурядных способностей. И не только физической силы или ловкости, но ума, хитрости, коварства, умения принимать решения и добиваться их выполнения. Тому, кто встречался с Алексием, хватало один раз ощутить на себе его взгляд, чтобы понять это.
Простая одежда не несла каких-либо регалий, подчёркивающих высокую должность. Из всех знаков только золотой перстень с печатью указывал на принадлежность владельца к сильным мира сего. Однако викарий не нуждался в регалиях, его власть и без того не ставилась под сомнение.