Вот через вурдов чуть было и не влипли.
Ещё в село не въехали, как шевеление началось. Едва заметное на первый взгляд шевеление — там свистнул кто-то, тут мальчишка огородами метнулся, где-то ставенька хлопнула, бабы с улиц попропадали. Рыжий лишь усмехнулся. Этих врасплох не застанешь. Сами кого хочешь, уделают… Такие как раз и нужны.
Вот первые дома мимо повозки проползли, а которовские никак себя не обнаруживают. На улице только детишки балуют, но нет-нет, да скосятся на проезжих. Больно смело этот рыжий парень, что лошадью правит, по сторонам зыркает. Здесь так никто из прохожих себя не ведёт. А те, что сзади сидят — ну вылитые вурды, про каких ещё дед сказывал — те и вовсе скалятся, словно их смех распирает. Таким надо сразу в репу отмечать, чтоб, значит, не лыбились попусту.
Ближе к середине села мужики появились. Незаметно обошли повозку со всех сторон, дорогу лошади заступили. Но Рыжий и сам уже её остановил, с возка лихо спрыгнул
— Здорово, мужики, — сказал он. — Дело у меня к вам.
Про дело он нарочно сразу сказал, чтобы не думали удальцы, будто проезжих каких прижали. Удальцы ничего такого и не подумали. Выпустили вперёд своего старшего, заводилу — немолодого уже, но крепкого человека, сплошь в старых порезах и с переломанным носом.
— А этих мохнатых, зачем привёз? — строго спросил тот, забыв поздороваться. — Это же вурды, или я ошибаюсь?
— Нет, любезный, не ошибаешься, — улыбнулся Быстроног, обнажая клыки. — Вурды и есть.
— Но-но! Ты не скалься! — остерёг старший. — Не то косточки грызть нечем станет, как грызло-то подправим.
Быстроног рот до ушей растянул. Тут, как говорится, нашла коса на камень.
— Тебе я гляжу, уже подправили… — сказал вурд.
Мужики осерчали, за вожака обиделись. Колыхнулись вперёд, плечами играя. Тут не город, безобразничать никому не дозволено. Очень неприятно поворачивался разговор. Дабы избежать совершенно излишней сшибки, необходимо было срочно что-то придумать. Вурды на попятную не пойдут, страх им от природы не ведом, так и будут, уроды волосатые, скалиться, даже лёжа с проломленной черепушкой. Селяне тоже непохоже, чтобы к миру склонялись. Только намёка ничтожного от старшего ждут, а там в один миг наглецов растерзают. В таком случае, — решил Рыжий. — Клин клином вышибают.
— Постойте мужики, — взмолился он. — Я же говорю дело есть… Вы дань городу давно ли платили?
Мужики опешили. Такой вопрос с оскорблением граничил. Чтобы вольным людям, да про дань? Небывалое дело. Все повернулись к Рыжему. Про вурдов, само собой, не забыли, но на второе оставили. Вопросы со всех сторон посыпались.