Под открытым небом спать было неуютно. Яркая луна настырно лезла в глаза, проникая под сжатые веки. Голодной стаей заныли комары. Пахомий поёрзал, придвинулся вплотную к гробу и завесил лицо тряпкой. Сон не шёл. Завтрашний день обещал много важных дел, а, значит, не меньше и тревог. Воин пытался заранее угадать, какие ещё неприятности ему предстоит разгребать за товарищей.
Где-то неподалёку чиркнула по коже упругая ветка. Жмень пихнул ногой ближайшего монаха, а тот разбудил соседа. Пахомй, услышав тревогу, остался лежать. Лишь снял с лица тряпицу и выглянул из-за гроба. Луна освещала поляну, но лес от этого казался только темнее. И оттуда, из тьмы, полетели стрелы. Жмень изловчился, отбил одну из них ножнами, но тут же рухнул от второй. Монахи вскочили, взялись за мечи и повалились один за другим, а противник, скрываясь среди деревьев, оставался невидимым.
Поначалу казалось, что стрелы летят со всех сторон. Но, мельком оглядев убитых, и заметив, что уцелевшие оказались по одну сторону с ним, Пахомий сообразил — ближайшая опушка менее опасна. Конечно, там могла таиться засада, но выбора не оставалось. Не разгибаясь, он подхватил под руку раненого товарища, махнул другому, и рванул в лес. Две или три стрелы метнулись вдогонку, но ткнулись в деревья. Тьма спрятала монахов, как до этого скрывала нападавших.
Спустя некоторое время, на поляну выехал небольшой отряд. Всадников было тринадцать. Словно псы, учуяв покойника, сразу забеспокоились лошади. На людей же гроб впечатления не произвёл. Они спешились, после чего безо всяких приказов распределились. Трое остались с животными, ещё трое выдвинулись в дозор, а остальные подошли к гробу. Кудеяр сдвинул крышку и нахмурился.
Застывшими глазами на сером безжизненном лице, Варунок спорил о чём-то с луной. Луна медленно отступала, глаза оставались неподвижными.
— Не уберёгся, князь, — заметил Кудеяр с сожалением.
Он нашёл не совсем то, что искал и только прибавил себе хлопот. Бросать тело здесь, ему казалось неправильным. Мёртвого княжича следовало бы доставить отцу. Но это означало потерю ещё одного-двух дней. Что плохо. Отряд и без того слишком далеко ушёл от привычных степей, слишком долго бродил оторванным от родных мест, где заботы вовсе не дожидались спокойно его возвращения.
Но делать нечего.
До утра оставалось часа четыре. Кудеяр закрыл гроб и присел на траву. Его воины молчали. Атаман сделал знак, и воины принялись за дело.
Лунный свет позволял обойтись без огня. Для начала выпотрошили оставленные монахами мешки. Нашли немного еды, одежду, кое-какие доспехи. Ничего особенного. Бывших хозяев оттащили в сторону, обыскали. Забрали оружие, деньги, печати. У Жменя, припрятанную на груди, обнаружили грамоту. Её тут же передали атаману.