Выслушав монолог, Беата встала, подошла к креслу, наклонилась и уперла руки в подлокотники. Тяжелая, упругая грудь едва‑едва не выпадала из выреза платья, копна волос закрыла пол‑лица, меня обдал неповторимый запах духов и молодого женского тела.
Ее глаза оказались совсем близко от моих. И я увидел свое отражение в двух озерах слез.
– А ты? А мы? Что будет с нами? С нашей жизнью? С нашей…
Она хотела сказать «любовью», или мне показалось?.. Думаю, «или..» Не может такая девушка любить такого… головореза. Это как любить мясорубку или комбайн.
– Ее не было никогда – нашей жизни. Был случай, влечение, интерес. Рано или поздно, но этому должен наступить конец. Видимо, он подошел, и я рад, что возник такой повод. Лучшего выхода для тебя не придумать. Да и для меня тоже.
«Если мое второе „я“ не врет – скоро начнутся проблемы с Воротами. А этому „я“ у меня доверия больше, чем ко всему остальному. Душещипательные сцены на пороге „контура“ излишни и могут принести массу ненужных проблем. Так что наше прощание как нельзя кстати…»
Беата резко выпрямилась, вскинула голову и отступила на несколько шагов. Лицо отразило все чувства, что она сейчас испытывала. Злость, гнев, разочарование, обиду, ненависть, досаду… И презрение.
– Ты!.. Ты!.. Кусок льда! Равнодушный мужлан!.. Тупой служака! «Ничего не было?..» «Лучший выход?..»
– Беата!
– Нет! – крикнула она. – Молчи! Ты уже все сказал.
– Извини… я не хотел тебя обидеть.
– Обидеть? – Голос сфальшивил, дал высокую ноту. – Обидеть? Так меня никто никогда не оскорблял! Презрением и равнодушием. А я‑то думала, что мой парень – герой, настоящий мужчина! Сильный, надежный, умный. А он как… как страус! Сразу голову в песок!
Слезы прорвали слабую запруду и потекли по щекам. Беата их не вытирала, словно не замечала. Голос дрожал, губы кривились в невеселой усмешке.
– Слушай, ты что, встретил другую? Кого? Что, она настолько лучше меня?
Когда парень говорит девушке, что расстается с ней, первый ее вопрос: «Кто она?» И доказать, что никакой другой подруги нет, практически невозможно.
– Не говори ерунды. Нет у меня никого. Теперь – вообще никого.
Она промолчала. Тыльной стороной ладони вытерла слезы, отбросила локон и глухо сказала:
– Уходи. Не хочу тебя больше видеть. Никогда. Не приходи и не звони.
Я кивнул и пошел к выходу. Она не провожала, осталась в комнате. Негромкий плач едва проникал в коридор. Я щелкнул замком, вышел на лестничную площадку и бесшумно закрыл за собой зверь.
«Более сердечного прощания я не видел. Решение, конечно, правильное, но исполнение, Артур, на грани фола. Дипломат по женской части из тебя как из бегемота танцор…»