Снова сел и обмотал шарфом шею.
Теперь он был готов.
Оставалось только выбрать подходящий момент.
В распоряжении у него было лишь несколько минут. Дом Уолдена находился на расстоянии не более мили от дворца. Накануне вечером он проехал по этой дороге на велосипеде, чтобы получше разведать местность. Ему удалось найти два подходящих местечка, где уличный фонарь осветил бы его жертву, и где поблизости росли кусты, куда бы он мог скрыться после нападения.
Первое такое место замаячило впереди, до него оставалось не более пятидесяти ярдов. Но приблизившись, он увидел, как у фонаря остановился человек и стал зажигать сигару. Феликс проехал дальше.
Второй выбранной точкой был поворот дороги. Если и там окажется кто-то, то Феликсу придется пойти на риск и при необходимости стрелять в лишнего свидетеля.
Шесть пуль.
Он увидел поворот. Дернул вожжи, чтобы лошади побежали быстрей. Из экипажа донесся смех юной девушки.
Вот и поворот. Нервы его были натянуты как струна.
Сейчас.
Бросив вожжи, он нажал на тормоз. Лошади запнулись, и коляска, качнувшись, остановилась. Он услышал, как в экипаже вскрикнула женщина и взревел мужчина. Что-то в женском голосе обеспокоило его, но задумываться над этим было некогда. Спрыгнув на землю, он закрыл шарфом пол-лица, вынул из кармана револьвер и взвел курок.
В яростном порыве рванул дверцу кареты.
Женщина закричала, и время остановилось.
Теперь Феликс узнал этот голос. Звук его словно сбил его с ног. Шок словно сковал его.
Он должен был высмотреть Орлова, направить на него револьвер, спустить курок, выстрелить еще раз, чтобы убить наверняка, а затем повернуться и скрыться в кустах.
Вместо же этого он стал искать ту, что закричала, и вот узрел ее лицо. Оно показалось ему пугающе знакомым, будто он видел его всего лишь вчера, а не девятнадцать лет назад. Глаза ее расширились от ужаса, маленький красный рот раскрылся.
Лидия.
Рот его, прикрытый шарфом, тоже широко открылся, когда он встал в дверях кареты с револьвером, направленным в никуда и с одной единственной мыслью: «Моя Лидия – здесь, в этом экипаже».
Прикованный к ней взглядом, он не заметил, как Уолден медленным движением приблизился к нему с левой стороны. Голову Феликса сверлила лишь одна мысль: «Вот такой же, с расширившимися глазами и раскрытым ртом, я помню ее, когда, лежа обнаженная рядом со мной, она вскрикивала от восторга...»
Тут он увидел, как Уолден вытащил свою шпагу.
Боже всемогущий, шпагу?
Лезвие, сверкнув под уличным фонарем, опустилось, Феликс отшатнулся, но слишком медленно и слишком поздно. Шпага вонзилась ему в правую руку, он выронил револьвер, и тот с грохотом упал на землю.