И действительно, девушка должна потерять уже всякое представление о чувстве стыда, заменив его достаточной наглостью, чтобы выйти на улицу проституировать. Вслед за этой категорией идет уже стыдливая проститутка, прибегающая к содействию посредника и не решающаяся самостоятельно приглашать к себе посетителей или же попасть в списки полиции. Но в конце концов ей всегда угрожает эта роковая регистрация, которая сведет ее на амплуа уличной проститутки. Такие частные проститутки и представляют собою ту категорию, вслед за которой идут уже кокотки и метрессы, о которых речь впереди.
Здесь упомянем, кстати, о своеобразном проявлении у проституток скрытого у них чувства стыда (см. гл. V, б), а также и сознание чести. У них замечается, благодаря особому воспитанию, невозможный кодекс чести. Таким образом, проститутка из дома терпимости, например, чувствует глубокое оскорбление для своей «чести», если клиент желает прибегнуть к посредству кондома или пытается ее исследовать. В свою очередь, одна содержательница публичного дома пришла в ужас, когда ее знакомая разошлась с мужем из-за импотенции и половой анэстезии, и т. д. Человек обязательно должен иметь объекты для своих природных чувств, хотя бы они и были превратными.
Мы уже доказывали, что контингент проституток представляет собою частью патологических индивидуумов. Эти патологические особенности возрастают, благодаря алкоголю и привычке к разврату, чем и обусловливается бессмысленная веселость проститутки, но вместе с тем и ее раздражительность, грубость и низость. Мы это особенно наглядно видим в венерических отделениях больницы, где выздоравливающая проститутка из дома терпимости, в продолжение некоторого промежутка времени находившаяся в вынужденном половом воздержании, не в силах бороться со своим половым влечением и прибегает к лесбийской любви со своими товарками по больнице или же голою вскакивает на подоконник, чтобы привлечь внимание мужчин. Обращение их с сиделками отличается несдержанностью и поразительной грубостью, что отравляет существование не только этим бедным женщинам, но и другим более порядочным проституткам, а также и тем женщинам, которые попали в эти отделения, не будучи проститутками.
Но что ждет в дальнейшем проституток? Им не представляется возможности слишком долго засиживаться в домах терпимости, особенно в тех из них, которые претендуют на звание высшего разряда, ибо здесь держат только молоденьких, цветущих и привлекательных девушек. Судьба их весьма интересна. Конечно, совершенно необоснованным является предположение, что уничтожение домов терпимости увеличило бы кадры уличной проституции, наличность же таких домов будто бы число этих проституток сокращает. Очевидно, ведь, что, благодаря постоянному обновлению состава девушек в домах терпимости, обитательницы их, в конце-концов, обязательно очутятся на улице. Многие проститутки становятся жертвами алкоголизма, сифилиса и т. д. Другие из них выходят на панель или же переходят в дома терпимости низшего разряда. Есть и такие, впрочем в ограниченном количестве, которые сами превращаются современем в содержательниц публичных домов. Нередки у проституток случаи самоубийства и умопомешательства. Масса проституток, исчерпавших уже всевозможные средства для привлечения мужчины, не брезгают никакими недостойными ремеслами и занятиями. Их можно видеть в качестве мелочных продавщиц, сводниц, чистильщиц уборных, гадалок и т. д. Говорили одно время, что весь контингент старых женщин в Мюнхене, так называемых «Radiweiber» и «Nussweiber» (торгующих на перекрестках редиской и орехами), комплектуется бывшими проститутками. Иногда достаточно благоразумная и обладающая счастливою внешностью проститутка выходит и замуж.