Когда она закончила, солнце уже садилось за холм, и рощу пересекали длинные тени. Изабо завернула книгу и положила ее обратно в сумку, чувствуя, что голова у нее гудит от мыслей и воспоминаний, точно пчелиный улей. С большим трудом ей удалось вернуться к настоящему и к предстоявшей ей задаче. Изабо пришлось провести некоторое время с закрытыми глазами и руками, положенными на бедра ладонями вверх, пытаясь взять под контроль свое дыхание, а вместе с ним и ту неуловимую жизненную сущность, которую Хан'кобаны называли ко, безмолвное средоточие уверенности, скрывавшееся внутри нее.
Наконец Изабо почувствовала себя достаточно безмятежной, чтобы продолжить. Она медленно разделась. Сначала Изабо сняла окаменевшую совиную лапу, висевшую на шнурке у нее на шее. Как и тонкие белые шрамы на ее лице, лапа была не эмблемой ведьм, а знаком ее хан'кобанского наследия и выучки. Она отложила ее в сторону, потом отстегнула чехол с длинным кинжалом, который всегда носила но поясе. Его рукоятка была вырезана в виде дракона со сложенными по бокам крыльями и сверкающими золотистыми глазами. Изабо потерла крошечные кристаллики драконьего глаза пальцем, потом осторожно положила нож на землю. Она расплела толстую косу, бронзово-рыжие кудри рассыпались по ее спине, и ими тут же принялся играть легкий ветерок. Самым последним она сняла длинное белое платье без единой пуговицы и крючка и аккуратно сложила его, оставшись полностью обнаженной и с босыми ногами.
Войдя в заводь, она раздвинула кувшинки, открыв мутную зеленоватую воду. Под ногами захлюпал ил. Она невольно поджала пальцы ног, но продолжила продвигаться вперед, ощущая обжигающе холодное прикосновение воды к коже. Она легла на воду и долго лежала в струящемся облаке рыжих волос, глядя, как небо бледнеет, становясь прозрачным и зеленовато-голубым, а потом темнеет до фиолетового. Над горизонтом показалась Гладриэль, потом Магниссон с четко видными темными отметинами на боку. Свет двух лун покрыл поверхность заводи зыбкой серебристой рябью, и Изабо широко раскинула руки и ноги, глядя прямо в звездную бездну, раскинувшуюся в вышине над ней.
Наконец она поднялась и вышла из воды, слегка дрожа. Она принялась хлестать себя ветками можжевельника и розмарина, потом насухо вытиралась грубым полотенцем до тех пор, пока кожа не загорелась. После этого она торжественно намазалась драгоценным маслом, смесью мурквоуда, боярышника, дягиля и розы, для ясновидения, дальновидения, дальнего пути и защиты от зла.
Изабо уселась в объятия корней старого тиса. Она чувствовала себя очень чистой и очень уверенной. Глядя в ночь, она очистила свой разум от всех мыслей и чувств, напевая вполголоса: