— Пока не пей, — предупредил он. — Мне нужно обдумать тост.
И уселся поосновательнее.
Это было что-то невероятное. Ей хотелось, чтобы он опять целовал ее и трогал грудь, а он просто сидел, размышляя над своим дурацким тостом. И, погрузившись в раздумья, вдруг начал проделывать эту штуку с ее ладонью. Просто слегка поглаживать ее большим пальцем. До этого еще никто не вытворял такого с ее ладонью. Это невероятно возбуждало. Прошло совсем немного времени, и она начала извиваться.
— Ну, ты уже придумал? — задыхаясь, спросила она наконец.
— Еще пару минут, — ответил он, перенося свою руку с ладони на более чувствительную кожу предплечья.
Она закрыла глаза. Губы приоткрылись. Что он с ней делает? Поглаживание предплечья длилось целую вечность, потом его рот опять коснулся ее губ в очередном сладостном поцелуе. Как хорошо, подумала она. Наконец-то они вернулись к настоящему делу.
Он поцеловал основание ее шеи, и она застонала. Его пальцы поиграли с верхней пуговкой на ее блузке. Казалось, прошло несколько лет, прежде чем он расстегнул ее и поцеловал открывшийся участок кожи, потом расстегнул следующую пуговицу. Пуговица — поцелуй, еще пуговица — опять поцелуй.
Вздымавшаяся над зубчатым кружевом бюстгальтера часть груди начала покрываться розовым румянцем. Ну когда он доберется до лифчика? А до брюк?
Он остановился.
— Думаю, тост готов.
Она заскрежетала зубами. Если он не сосредоточится на том, что нужно делать, придется ей самой провозглашать тост! Он подал ей бокал с шампанским.
— За мою жену, за самую прекрасную женщину на свете! Я люблю тебя.
Получилось довольно мило — в самом деле очень мило, — но за то время, что ей пришлось дожидаться, можно было придумать что-нибудь и пооригинальнее. Она чокнулась с ним, залпом выпила шампанское, уронила бокал на ковер и бросилась ему в руки.
Он нежно отстранился и снял с нее блузку.
Ей хотелось торжествующе завопить. Готово! Наконец-то у него появилась здравая мысль. Наконец-то он вспомнил, что от него ожидают. А сейчас бюстгальтер. Не забыл бы про бюстгальтер!
Он не забыл. Его проворные пальцы расстегнули застежку так ловко, что она, казалось, растворилась в его руках. Сняв эту кружевную деталь, он уложил Пейджи на кровать.
А потом стал просто рассматривать ее. Она лежала на спине, а он изучал ее своими глазами. Ее соски под его взглядом, отвердели и набухли. Он наклонился вперед. Она закрыла глаза, ожидая, когда его рот согреет грудь, и почувствовала, как его губы располагаются… на изгибе плеча.
Она тихо всхлипнула от разочарования. Лежавшие вдоль тела руки сжались в кулаки, а он еще целую вечность играл ее плечом.