— Откуда ты знала, что я приду?
Крисса пожала плечами.
— Знала и все... Будешь мне должна две монеты. А в следующий раз, если я опоздаю, прикроешь меня.
Мирани в изумлении воззрилась на подругу.
«Вряд ли я протяну до следующего раза», - подумала она.
* * *
По ночам Город Мертвых утопал в пламени. Он превращался в лабиринт огней, пылающих в жаровнях, в факелах на стенах, и огни эти отражались в бронзе, меди и золоте. Ночь ничего не меняла для мертвых и тысяч живых, служивших им, и торопливые приготовления к похоронам Архона не прекращались ни на минуту. После захода солнца у дверей гробниц и вдоль стен зажигались факелы, и казалось, что колоссальные статуи на стенах движутся, поворачиваются, оживают. На вершине ступенчатого зиккурата все девять дней беспрерывно пылал огромный костер, а возле гигантских бронзовых дверей Домов Траура, в больших железных корзинах, оплетенных медными змеями, безостановочно плясали ослепительно-алые языки пламени.
Все девять Домов, огромные беломраморные здания с колоннами, располагались возле основания пирамиды, по три с каждой из трех сторон. Обычно их держали под замком, но сейчас первые два стояли открытыми, так же как и третий, двери которого были распахнуты настежь, чтобы впустить тело человека, в котором некогда обитал Бог.
Его, уже уложенного во внутренний саркофаг из расписного дерева, с пением вынесли из Дома Музыки, и измученные музыканты, игравшие весь день напролет, проводили его в тенистую глубину третьего Дома. Как только гроб перенесли через порог, все инструменты смолкли, оборвав мелодию на середине ноты.
Измученные и голодные музыканты побрели прочь. Девушки с флейтами, мужчины с цитрами, трубачи с большими медными трубами, даже маленький мальчик с пронзительным свистком.
Они сыграли свою роль.
Третий Дом был Домом Раскрытия.
Посредине Дома, на большой каменной плите, лежал Архон. Войдя, Мирани бросила на него лишь один взгляд, потом поспешно отвела глаза. Его лицо было прикрыто золотой маской, и в фантастической игре сотен языков пламени единственными темными пятнами в комнате оставались ее глазницы. Мирани поглядела на сложенные на груди пухлые руки, вспомнила, как спокойно он опустил левую кисть в чашу со скорпионом.
"Я знаю, где ты сейчас, — сказала она про себя. — Я тебя найду и верну, но мне понадобится твоя помощь".
Вошли бальзамировщики. Три человека в длинных белых халатах, которые они потом снимут. Их лица и руки были покрыты причудливыми изображениями скорпионов, нарисованными прямо на коже.
На деревянном столе ровными рядами лежали их инструменты: какие-то острые зазубренные предметы, длинные спицы, ножи, зловещие проволочные крючки. В чашах курился ладан и ароматические травы; запахи аниса, кипариса и сандалового дерева смешивались и поднимались к потолку, но сквозь них уже пробивался отчетливый смрад разложения.