— Тогда садись и развлекай их.
Микаэла посмотрела на молодых драгун, чувствуя себя гораздо старше их, и поймала взгляд дяди, заставивший ее остаться в кресле. Она взяла тарелку с едой и переключила внимание на солдат, самым большим желанием которых была приличная еда, ибо она им, как правило, не по карману. Интересно, зачем они тратят время, флиртуя с ней, когда вокруг столько хорошеньких юных девушек?
Помимо воли она взглянула на противоположный конец зала, где в тени стоял Рейн. Даже со своего места девушка различала произносимые шепотом слова «язычник», «дикарь». А тот почти наслаждался, когда сраженная его взглядом женщина буквально падала в ближайшее кресло или на руки мужчины.
Он считает их дурами, правда, не многие женщины наберутся смелости подойти к нему без защиты спутника. Впрочем, Кэтрин Хоули, леди Бакленд, кажется смелее остальных, отметила Микаэла, глядя, как та пробирается вперед в сопровождении трех мужчин. «Закрой рот, Кэтрин, — ехидно подумала она, — а то слюни потекут на твое дорогое платье».
Рейн наблюдал за Микаэлой, охваченный непонятными чувствами. Ему хотелось расспросить ее, выяснить, кто она, почему находится здесь, но потом он говорил себе, что ответы не имеют значения, ведь она недосягаема. Тем не менее, видя ее в окружении молодых самцов, он чувствовал тяжесть в груди.
— Мадам. — Рейн поклонился, а леди Бакленд приветствовала его кивком головы. — Сегодня вы просто ослепительны.
«Никогда не видел с таким искусством наложенного грима, скрывающего довольно потрепанную внешность», — подумал он. Кэтрин с нескрываемым вожделением окинула его взглядом с головы до ног. В любое другое время он бы не оставил без внимания ее призыв, но сейчас она вызывала у него только отвращение.
— Как и вы, господин Монтгомери.
— Господин? До чего официально, миледи.
— Вы дерзки, сэр. — Она хлопнула его по руке закрытым веером.
— В вашем обществе я не могу быть другим. — Рейн взял у слуги бокал вина. — Вы держите при себе эту молодую поросль для защиты, Кэтрин? Или у них есть то, что вам нужно?
— Вам не надо этого знать.
— Ошибаетесь, леди Бакленд, — сказал он, поднося бокал к губам. — Туго набитый кошелек для них желаннее вашего тела.
— Как вы смеете оскорблять меня! — возмущенно прошипела она; вся ее сдержанность испарилась, взгляд метался по сторонам, выискивая того, кто мог бы их услышать.
— Будьте со мной честны, и я отвечу вам тем же, миледи. Таково мое правило.
Леди Кэтрин смотрела на его красивый профиль и вспоминала слова, произнесенные им на прощание: мол, ей не стоит больше надеяться, эти несколько часов — все, что он может ей дать. Холодное расставание возмутило ее, к тому же Рейн Монтгомери не имел себе равных, загадочно отстраненный и нежный, а еще сдержанный, как яростный зверь, которого держат в строгой узде. Она хотела держать эту узду в своих руках.