– По-моему, она слышала вчера наш разговор, – виновато признался Коннал.
– Не исключено.
– Вы обратили внимание, что она за все утро ни разу не улыбнулась?
Реймонд не только заметил это, но и знал, что было причиной ее мрачного настроения. Он и сам дивился тому, как можно было испытывать такой восторг, держа ее в объятиях, а наутро проснуться с ощущением того, что он предал светлую память о своей матери. И все же де Клеру по-прежнему не давал покоя проклятый вопрос: кто был тот человек, ради которого Фиона пошла на предательство? Где он сейчас и любит ли она его до сих пор?
Реймонд въехал в ворота и окинул изумленным взором переполненный людьми внешний двор. Его воины и ирландцы, занятые на ремонте укреплений, едва ли составляли третью часть этой толпы. Они с Конналом спешились – точно так же, как и рыцари, въехавшие в замок следом за ними, – но все еще стояли на месте, не зная, как пройти к конюшне.
Женщины. Это они заполонили все свободное пространство.
– Милорд, – растерянно пробормотал Коннал, обводя их затравленным взглядом. – Откуда они здесь взялись?
– Сдается мне, я знаю откуда.
– Невесты! – воскликнул Коннал, тоже осененный этой догадкой.
– Пока еще не невесты! – строго поправил мальчишку Реймонд, едва сдерживая досаду. – Позаботься о лошадях, а потом найди себе какую-нибудь нору и забейся в нее поглубже, пока вот это, – он раздраженно кивнул на шумную толпу, – не прекратится!
– Ага! – Коннал двинулся было к конюшне, но задержался и подергал Реймонда за рукав, показав глазами на статную девицу с золотисто-рыжей шевелюрой. – Вон та – очень даже ничего!
Реймонд мрачно уставился на девицу, а затем на Коннала:
– Не рано тебе об этом судить?
– Нет, милорд, – Коннал разулыбался от уха до уха, – не рано!
У Реймонда душа ушла в пятки. Пендрагон прикончит его на месте, если узнает, что сопляк начал тискать женщин до того, как стал оруженосцем! А уж о том, что он услышит от Шивон, лучше было и не думать!
– Марш в конюшню! – рявкнул он так, что Коннала как ветром сдуло заодно с лошадьми. Понимая, что его вопль привлек к себе внимание, Реймонд постарался улыбнуться гостям как можно радушнее, но вместо улыбки получился звериный оскал. – Сэр Гаррик!
Ему пришлось локтями прокладывать себе путь к воротам во внутренний двор. Девицы, испуганные столь грубым приемом, бросались под защиту отцов и братьев. Реймонд и бровью не повел. Ему и так было не по себе все это утро, а при виде этой толпы и вовсе стало тошно.
Откуда ни возьмись перед ним возник Гаррик, и они быстро прошли во внутренний двор.