Жюли, та, на которой лежал Латур, была полная, но изящная женщина лет двадцати пяти. Она смотрела в широко открытые глаза молодого человека и думала: он так же наивен, как Петер из Ганновера, парень, которого нашли голым в глухом лесу, он был немой и никогда в жизни не видел людей... Может, этот окажется настолько глуп, что пойдет со мной вечером к Эркюлю? Жюли, тебе бы быть государственным казначеем, похвалила она себя и нежно посмотрела на Латура.
Час спустя Жюли и Латур уже шли по улице де Вениз. Латур был доволен. Одурманенный физическим блаженством, он не предчувствовал никакой опасности, пока не увидел, что улица упирается в кладбище. Неожиданно Жюли отпустила его руку. Свистнула в темноту. Латур поднял на нее глаза. Ее лицо казалось обнаженным. Ни улыбки, ни игривого взгляда. Латур остановился и ждал, улыбаясь ей. К ним подошел какой-то человек с палкой. Латур даже не шелохнулся.
Когда палка с глухим стуком опустилась ему на голову, он успел подумать, теряя сознание: ты получил то, что заслужил.
*
Латур пришел в себя под Новым мостом, от моста падала темная тень. Он лежал среди нищих на куче песка и земли. Осторожно открыл глаза, взглянув на дневной свет. У него не было желания узнать, где он и кто скрывается под грязным тряпьем рядом с ним. Он снова закрыл глаза. Он видел перед собой пустыню. Обожженную зноем бесконечную пустыню. В том месте головы, на которое пришелся удар, он ощущал странную пустоту. В голове шумел ветер. Латур снова чуть не потерял сознание, его мучило неприятное, но сильное удушье. Наконец он сел и начал раскачиваться из стороны в сторону, точно хотел смахнуть с себя дурноту и не видеть больше стоявшего перед глазами песка. Он думал: я Латур. И тут же ему пришло в голову, что никто не заметил бы, если бы он навсегда исчез с лица земли. Какая разница, зовут его Латуром, Филиппом или Арманом, все равно никто не знает, кто он. Он всего лишь тело и тень.
Латур, Никто, ходил по парижским улицам. Не глядя ни вниз, ни вверх, он смотрел только вперед, на невидимую вдали точку. Питался фруктами и овощами, остававшимися после закрытия рынков, пил дождевую воду, спал под мостами или в нишах, укрывавших его от дождя. Он ни с кем не здоровался и уклонялся от разговоров, если кто-то заговаривал с ним. Он ни разу не ночевал две ночи подряд в одном и том же месте и редко сознавал, по какой улице идет. Он видел какие-то шествия. Видел дохлую лошадь. Затейливую игру теней на стене. Бледную женщину, которую несли в портшезе. Видел, как солнце садится в Сену. Он шел. Шел. Шел. Утром улицы были скользкими от ночного дождя. Днем на них пахло людьми.