— Теперь все? — нетерпеливо спросил он.
— Да, кайм’эра, — кивнул Затар. Как я заметила, он больше не называл Винира «отец».
Затар поклонился и собрался уходить.
— Лорд Затар! — окликнул его Винир.
Он обернулся и посмотрел на отца.
— У тебя есть один день и одна ночь, чтобы покинуть мои владения, — тебе самому и этой женщине, — не глядя на сына, произнес Винир. — Ты понял?
Затар покорно склонил голову. За несколько минут его отношения с Виниром полностью изменились; теперь Затар стал непрошеным гостем — врагом — в Доме другого человека.
— И, Затар…
Тот вздернул бровь.
— Я отправлю твоему Дому счет за дверь, — проговорил Винир и добавил с неохотой. — Хорошая работа! А теперь — убирайся отсюда!
И мы убрались
* * *
— Они будут тебя ненавидеть, — говорил Затар. — Ты не обязана ехать.
— Я хочу, — упорно отвечала я.
— Дома на Жене принадлежат лишь браксанам. Луной пользуется только высший класс, и лишь немногие живут там постоянно. Ты будешь отверженной.
Я поцеловала его, долго, как он меня научил. Как прекрасно сознавать, что можешь доставить удовольствие любимому!
— Я люблю тебя, кайм’эра Затар!
Мне пришлось использовать алдоусанский для передачи этой мысли — на браксинский ее не перевести так, как я хотела это сказать. И, не дожидаясь, когда он поправит меня, — я слишком рано использовала его титул, — спросила:
— Это опозорит тебя?
— Нет, — мягко ответил он. — Я слишком долго жил среди врагов и вполне могу выдержать натиск запрещенного традицией.
— А они счастливы, лорд?
— Да, счастливы, — и больше страдают из-за этого. Когда умер Туконе, его жена убила себя. Это страшное дело — потеря, — он достал из ящика блокнот и ручку. — Любовь — это страшная слабость, и азеанцы разрушат себя ею. Но чтобы ты опозорила меня, малышка? Едва ли! Послушай, напиши-ка прощальное письмо сестре!
И вот я пытаюсь, Ниар, но его дыхание у моей щеки и руки, ласкающие меня, требуют, чтобы я обратила внимание на другое. Поэтому будь осторожна, дорогая сестра, и пожелай мне всего хорошего.
Теперь я принадлежу ему. А он только начал.
«Какая польза от этих нежных эмоций? Любовь, сочувствие, дружелюбие, — какой цели они служат? По-моему они социально бесполезны, это просто препятствия для нормальной эмоциональной деятельности. Нет более конструктивной эмоции, чем ненависть».
Витон
Фериан дель Канар совсем не радовался, отправляясь на спутник Базы № 5, находившейся в ведении Службы Безопасности, но поскольку он был браксаном — или, по крайней мере, учился быть браксаном — он попытался этого не показывать.
— Что-то не так? — спросил кто-то из азеанцев.