– А вы тоже даете «добро»?
– Они сказали, что вы любите действовать за сценой.
– На сцене можете играть вы.
– Лишь бы я не выглядел плохо перед «Жизненной поддержкой».
Мой решительный кивок удовлетворил его. Если мы найдем лошадь, пусть руку пожимают ему.
– Ладно, обо мне поговорили, теперь перейдем к Крисэйлису. Расскажите, как он пропал? – попросил я.
Уолт посмотрел на часы и сверил их с электронными часами на стене. В маленьком, без окон, похожем на коробку кабинете единственная стеклянная панель выходила в коридор. И хотя здесь было прохладно и удобно, обстановка не располагала к внеслужебному разговору.
– Пять минут седьмого, – сказал Уолт. – У вас назначены на сегодня другие встречи?
– Знаете, где есть хороший бар? – спросил я.
– Вы читаете мои мысли. – Он поднял глаза к небесам, вернее, к довольно низкому потолку. – Вверх по Бродвею в квартале отсюда есть «Дэлэни».
Мы вышли из прохлады кондиционеров на изнывавшую от зноя улицу – тридцать градусов жары и девяносто восемь процентов влажности. Через сто ярдов у меня на спине образовалось маленькое болото. Я никогда не огорчаюсь, если жарко. Нью-Йорк, обдуваемый горячим ветром, лучше Нью-Йорка, занесенного снегом. Любое место, где жарко, для меня лучше того, где холодно. Холод проникает не только в кости, он сковывает сознание, сушит волю. Если к зиме я не справлюсь со своей депрессией, поражение придет с первым снегом.
«Дэлэни» выставил столы на тротуар и обслуживал участников какой-то деловой конференции. На лацканах одинаковых пиджаков висел обязательный картонный прямоугольник с фамилией. Любезные улыбки скрывали озабоченность. Эти люди занимали все столики от тротуара до прохладной темной глубины бара. Полностью поглощенные своими проблемами, они ничего и никого не замечали. Места нам не нашлось.
– Вы хотите позвонить в отель, заказать номер? – спросил Уолт. – Где вы остановились?
– В «Билтморе».
Уолт вскинул брови.
– Теллер платит, – пояснил я. – У него там счет.
– Что вы для него сделали? Спасли ему жизнь?
– Шесть раз, – парировал я.
– Он, наверное, серьезно думает, что вы поможете вернуть ему лошадь, – задумчиво протянул Уолт.
– Мы, – поправил я его.
– Нет. Вы. Этот жеребец не оставил следов. Я искал.
Водитель такси, цветной парень в рубашке с засученными рукавами, отвез нас в отель. Горячий воздух с пылью всякий раз влетал в окно, когда мы набирали скорость. Под палящим солнцем пешеходы разбредались по домам, и ветер гонял по мостовой больше мусора, чем обычно.
– Грязный город, – фыркнул Уолт, глядя на улицы. – Хочу в Чикаго.