Одна худощавая пожилая леди нашла спасение от дождя в баре, где проводила время, дегустируя все сорта спиртного. Жокеи буквально окаменели, когда она внезапно появилась на пороге раздевалки, длинного деревянного строения, и спросила, где тут женская комната. Не ожидая ответа, леди спокойно прошла мимо онемевших парней, волоча за собой мокрый зонт. Ее будто совсем не смущал вид в разной степени раздетых мужчин, выстроившихся в два ряда с открытыми ртами. Она прошла прямо в умывальную в дальнем конце длинного прохода, чуть позже вышла и снова отправилась под дождь.
Мы еще хохотали, когда пожилая леди вновь появилась на пороге, прошла прямо в умывальную и через минуту вышла, волоча зонт.
– Я забыла зонт, – спокойно сказала она.
Мы не приняли ее объяснения, мол, она вернулась по забывчивости, потому что леди по-прежнему будто и не замечала нашей наготы.
Второй сезон я жил у Джорджа и регулярно работал почти со всеми его лошадьми, потому что владельцы, вероятно, были довольны мною, и у меня постепенно накапливался большой опыт. После Девоншира перед мартовскими Большими национальными соревнованиями в Челтенхеме я провел более сотни скачек, и, наверно, только четыре профессиональных жокея работали с таким же количеством лошадей, как я.
Мы с Русским Героем победили в Гайдок-Парке и в Лестере, и несколько его соседей по конюшне также с успехом провели свои заезды. Один из них, по имени Салмон Ринаун, скачку в Гайдоке начал фаворитом, но, сделав грубую ошибку у второго препятствия, отстал на добрых двадцать корпусов. Ему все же удалось не упасть, мы продолжали заезд и подошли ко рву с водой намного позже остальных участников. Этот ров расположен у самых трибун, и Салмон Ринаун показал не очень довольным зрителем еще один акробатический трюк: прыгнув, он поскользнулся и, приземлившись, устроил чуть ли не маленький привал. Как бы то ни было, но он снова поднялся, мы преодолели еще один барьер и исчезли в туманной дали скаковой дорожки. Мне рассказывали, что зрители не поверили своим глазам, когда мы снова вынырнули из тумана, наверстав не меньше десяти корпусов. Это был интересный для меня случай, который до сих пор вызывает удивление, потому что впоследствии лошадь не показала никаких примечательных результатов.
Я рассчитывал до конца сезона оставаться любителем и с восторгом принимал приглашения участвовать в самых престижных любительских стипль-чезах, которых много в это время года. Но у стюардов (руководителей) Национального охотничьего комитета были другие планы. Когда я приехал в Челтенхем на любительские скачки, они вызвали меня к себе и дружески упрекнули, мол, я слишком много работаю без вознаграждения и, вероятно, отбираю лошадей у профессионалов, которые зависят от своего заработка. Собираюсь ли я и дальше участвовать в соревнованиях как любитель, спросили они, или же намерен стать профессионалом и наравне с остальными жокеями-профессионалами отстаивать свое право работать с лошадьми?