– Лучше бы ты пошел вместо меня, – слабо улыбнулся он. – У меня нет сил заниматься этим. Да и к чему? – Его улыбка вдруг исчезла, и на лице проступило неимоверное горе, так в трещине льда проступает черная вода. – Без Регины… без нее нет смысла зарабатывать деньги.
– Речь идет не о деньгах. Ты должен себя защищать, иначе они сочтут тебя виновным.
– Я дошел до предела. Мне все безразлично. Пусть думают, что им заблагорассудится.
– Дон, – сказал я серьезно. – Они будут думать то, что ты им позволишь!
– Мне и вправду все равно, – сказал он.
Именно это и беспокоило меня.
Его не было целый день. А я рисовал. Не вчерашний грустный пейзаж. Солярий показался мне еще более серым и холодным, чем вчера, а я не хотел больше впадать в меланхолию. Я оставил на столе незаконченный рисунок и со всеми пожитками перебрался в тепло. Возможно, в кухне не такое хорошее освещение, но она была единственным местом в доме, где еще ощущался пульс жизни.
Я рисовал Регину. На картине она стояла возле плиты с деревянной ложкой в одной руке и с бутылкой вина в другой. Я рисовал ее откинутую назад голову, улыбающееся лицо, лучистый и откровенно счастливый взгляд. Позади Регины я рисовал кухню точно такой, какой видел ее сейчас, а саму Регину рисовал по памяти. Я так четко видел ее, что раз или два отводил взгляд от ее лица на полотне, чтобы обратиться к ней, но, разочарованный, обнаруживал перед собой лишь пустоту. Необычайные ощущения реальности и нереальности волнующе переплелись воедино.
Я редко работаю более четырех часов подряд, потому что от долгого стояния устаю, мне становится холодно и зверски хочется есть.
На ленч я открыл банку говядины, разогрел мясо, поел его с пикулями на кусочке поджаренного хлеба, потом пошел прогуляться. Чтобы избежать зевак за воротами, я вышел в сад и через живую изгородь выбрался на улицу. Какое-то время я слонялся вдоль кривых улочек. Была возможность размяться после многочасовой работы и подумать о картине.
Складки на кухонных занавесках надо было оттенить жженой умброй, а на кастрюле добавить пурпура. У Регины на желтой блузке под воротничком нужно положить желтой охры и, может быть, немного тронуть зеленью. Недостаточно прорисована кухонная плита, надо к ней вернуться. На этот раз я нарушил свой основной принцип работать сразу и над фоном, и над предметом на переднем плане.
Сейчас лицо Регины выделялось на полотне своей четкостью и завершенностью. Не хватало только отблеска на губах и теней под нижними веками – этого не сделаешь, пока не просохнет краска.
Я очень быстро написал лицо Регины. Теперь нужно быть осторожным, чтобы выдержать кухню в том же самом ключе и чтобы все выглядело естественно, как гармоничное целое.