Они порвали свои билетики, помудрили над следующим заездом и пошли платить. А я поставил четыре доллара на первый номер.
– Почему?
– Двойная ставка на половину числа одиннадцать.
– О Боже! – возмутилась Сара. – Умник!
Из черных туч полил дождь, и менее стойкие болельщики начали искать укрытия.
– Пойдемте, – сказал я, – поищем сухое местечко.
– Вы идите, – сказала Сара, – а я не могу.
– Почему?
– Потому что те места для мужчин.
Я засмеялся. Я думал, что она шутит, но выяснилось, что тут не до шуток. Ничего смешного. Около двух третей лучших мест на трибунах предназначалось для мужчин – членов клуба.
– А как же быть с женами и подругами? – спросил я, все еще не веря.
– Они могут пойти на крышу.
Сара, коренная австралийка, не видела здесь ничего странного. Для меня же и, несомненно, для Джика такая традиция была нелепой. Однако он невозмутимо сказал:
– На многих крупных ипподромах мужчины – распорядители скачек расставляют для себя кожаные кресла на застекленных трибунах и устраивают бары с толстыми коврами, где они могут есть и пить как короли, а их жены тем временем едят в кафетериях и сидят на твердых скамьях на открытых трибунах вместе с остальной толпой. И никто не протестует. Кстати, все антропологические группы считают вполне нормальными собственные самые дикие племенные обычаи.
– Я думал, ты любишь все австралийское.
– Нигде не бывает настоящей идиллии, – тяжело вздохнул он.
– А я уже промокла, – пожаловалась Сара.
Мы поднялись на крышу, где на одного мужчину приходилось по две женщины. Здесь было ветрено и сыро. Стояли жесткие скамейки.
– Не переживай. – Сару забавляло, что я поражен таким отношением к женщинам. – Я уже давно привыкла.
– Мне казалось, что Австралия гордится тем, что обеспечила всем одинаковые права.
– Кроме женской половины, – сказал Джик.
С высоты неприступной крепости мы чудесно видели весь ипподром. Сара и Джик криками подбадривали своих избранников, но номер первый финишировал с отрывом на два корпуса при восьми против одного.
– Возмутительно, – заявила Сара, разрывая новую серию билетов. – А какой номер ты выберешь на третий заезд?
– Прости, но меня здесь не будет. Я должен встретиться с одним человеком, который знает Дональда и Регину.
Она достойно приняла удар, но ее непринужденность исчезла.
– Снова… расследование?
– Я должен.
– Конечно. – Она сглотнула и через силу добавила: – Ну… счастливо!
– Ты все-таки замечательная девчонка!
Она не надеялась, что я так действительно думаю, и заподозрила иронию. Но ей все равно было приятно. Я спустился, теша себя воспоминаниями о ее растерянном лице.