— Мы встретимся там? — обрадовалась она этой перемене с таким облегчением, что даже не сумела его скрыть.
— Я буду при дворе.
— Скажите, вам удастся как-нибудь помочь Кристиану? — Она не смотрела ему в глаза, словно неожиданно испугалась, что не сможет вынести этот взгляд.
— У меня есть на примете один патрон для него. Герцог де Карилльяк, — небрежно бросил он, скрывая под светским тоном свое беспокойство.
— Месье Лео, вы возьмете нас с собой покататься в карете, если разрешит мадам де Неври?
Внезапный вопрос Амелии и Сильвии, сжимающих в руках фарфоровые фигурки, к общей радости, прервал их разговор.
— Если я вам разрешу, то, конечно, вы можете сделать это, — сказала Корделия.
Она взглянула на Лео, подбородок ее непроизвольно вздернулся, бросая вызов. Корделия словно ждала, что он будет возражать ей.
— Значит, мадам, вы более важны, чем мадам де Неври? — Дети в изумлении смотрели на нее.
Корделия задумалась над этим вопросом, в глазах ее загорелся обычный озорной огонек.
— Что ж, мне кажется, это именно так, — произнесла она. — Потому что я ваша мачеха. И вам не следует звать меня «мадам». У меня есть имя — Корделия.
Лео деликатно кашлянул.
— Я думаю, как они будут к вам обращаться, должен решать князь Михаэль. У него могут быть свои собственные соображения.
При этих словах Корделия нахмурилась, но признала для себя их правоту. Если она хочет добиться благотворных перемен в судьбе детей, то должна тщательно готовиться к грядущим сражениям.
— Думаю, что месье Лео нрав, — сказала она. — , Мы поговорим об этом с вашим папой.
— Но можем ли мы покататься в вашей карете, милорд? — На Лео смотрели две пары глаз, так похожих на глаза Эльвиры.
— Сегодня я приехал верхом, но в следующий раз обязательно буду в карете.
— И тогда мы все сможем поехать покататься, — заявила Корделия. — Войдите, — произнесла она, поворачиваясь к двери, в которую кто-то тихонько постучался.
Вошедший слуга поклонился.
— Мадам де «Неври хотела бы знать, будут ли мадемуазель обедать у себя наверху, миледи.
Корделия колебалась с ответом, но Лео поспешил произнести:
— Да, разумеется, они сейчас же идут к себе.
Он наклонился к девочкам, с преувеличенной церемонностью целуя их ручонки.
— Мадемуазель, я в отчаянии от того, что должен вас покинуть.
Разочарование на детских личиках сменилось улыбками, они дружно присели в реверансе и, путаясь в платьицах, выбежали за слугой.
Корделия взяла со столика веер и стала играть им, похлопывая себя по ладони.
— Он хочет, чтобы я начала готовить их к замужеству, — сказала она, — Ему совершенно не надо, чтобы я полюбила их или подружилась с ними.