Больше всего на свете он хотел бы согласиться с ней, но должен был за двоих думать о реалиях жизни. Страстная любовь не длится без конца. И как он может быть уверен в том, что увлеченность Корделии сможет пережить годы и годы их , совместной жизни?
— Моя милая, ты должна хорошенько все взвесить, — помрачнев, произнес он. — Тебе ведь только шестнадцать лет. Жизнь в позорном изгнании, в английской глуши может очень быстро наскучить. Если у нас появятся дети, у них не будет никаких прав. Ты подумала об этом?
— Нет, не подумала. — Она нахмурилась, сияние в ее взоре погасло. — Но ведь мы будем их любить…
— Маленьким этого хватит, но они будут обречены носить груз своего происхождения всю жизнь. Подумай об этом, Корд ел и я.
— Тогда, возможно, нам не надо заводить детей, — предположила она. — Нам хватит и твоих племянниц, разве не так? Не можем же мы оставить их с Михаэлем.
Она выпалила первое, что пришло ей в голову. Все это настолько неожиданно обрушилось на голову Корделии, что у нее не было возможности обдумать все варианты — так полно поглотила ее любовь. Но разумеется, дети тоже были частью любви, ее будущим.
У Лео, наоборот, было очень много времени для размышлений. Он взял ее за руку.
— Нет, я не могу оставить их Михаэлю. Не представляю себе, что я готов для этого сделать. Они дети Эльвиры, и я несу ответственность за них.
— Да, конечно, я все понимаю, — нетерпеливо произнесла она. — Ведь именно это я и хочу сказать…
— Послушай, Корделия, — он взял в руки и вторую ее ладонь, — похитить у мужа жену — это одно дело. Михаэль может дать тебе развод, чтобы стать свободным и взять себе другую жену. Это вполне вероятно. Но похищение детей является уголовным преступлением и карается смертью. По доброй воле Михаэль никогда не отдаст своих детей.
— Тогда нам останется сбежать куда-нибудь на край света и взять себе другие имена, — просто сказала она.
Лео замолчал, хмуро глядя на пол, машинально отметив на толстом слое пыли цепочку тонких следов. Вероятно, их оставила мышь. Корделия, почувствовав неловкость от наступившего продолжительного молчания-, глубоко вздохнула и сказала:
— Ты больше не хочешь увезти меня, Лео? Может быть, ты обдумаешь все еще раз? Я пойму, не беспокойся. Девочки — это твоя кровь и плоть. И в первую очередь нам надо думать о них.
— Нет, я не изменил своего мнения, — поднимая голову, ответил он. — Я только хотел объяснить тебе, как все это сложно. Я ведь не волшебник из сказки, дорогая. И у меня нет волшебной палочки.
— Понимаю, — сдавленным голосом произнесла она.