– И ты рассказал? – Я был в ярости и был готов убить Торрчи. – Это было большое искушение, синьор Дэвид, – виновато мямлил Торрчи, – но ведь я знал, что вы любите ее, а она любит вас, и мне казалось, что я помогу вам, если все расскажу ей. Конечно, и брошь подтолкнула меня на это, но мне так хотелось помочь вам.
– Продолжай, чертова крыса! Что ты рассказал ей?
– Я сказал, что вы хотите уехать из Италии, что просили меня достать вам паспорт.
– Ты сказал ей, сколько запросил Джакопо?
– Да.
– Что еще она спрашивала?
– Она спросила, не ищет ли вас полиция?
– Так.
Торрчи заколебался.
– Что ж теперь скрывать, – сказал он неуверенно, – я рассказал ей, что вы убежали из армии. Этим и объясняется, что у вас нет документов, и что если она хочет помочь вам, то нужно сделать так, чтобы вы их взяли.
– Что еще она хотела знать? Торрчи нахмурился:
– Она спросила, действительно ли ваше настоящее имя Чизхольм.
Холодные мурашки побежали по моей спине. Торрчи продолжал, осторожно разминая руку:
– Я сказал, что, насколько мне известно, да. Тогда она уточнила, не слышал ли я, чтобы кто-нибудь когда-нибудь называл вас Чизхем. Я подумал и ответил, что нет, не слышал.
Я почувствовал себя так, будто меня ударили ногой в живот. Она знала. Она знала все с самого начала! Вот почему она выбрала меня!
– Ты – хороший друг, Торрчи, – произнес я охрипшим голосом. – Я верю тебе, ты говоришь правду!
Торрчи выглядел испуганным. Он не смотрел мне в глаза.
– Но она вас любит, синьор Дэвид. Не похоже, чтобы она хотела вам навредить.
– А-а, пошел ты к черту! – Я двинулся к двери.
– Давайте выпьем, синьор Дэвид! – крикнул Торрчи, пытаясь встать на ноги. – Теперь, когда я все сказал, мы же больше не враги?
– Нет! Мы не враги, но мы и не друзья. Я не хочу тебя больше знать.
Я засунул болт на место, в дверь, открыл ее и вышел.
Теперь в любое время, когда Лауре захочется избавиться от меня, а ей захочется этого скоро, поскольку я не оправдал ее надежд, ей достаточно будет позвонить в полицию и сообщить, где можно меня найти. И я буду отдан под трибунал. Я был в ловушке.
«Я рассказал ей, что вы убежали из армии…»
Я ехал по автостраде, соединявшей Милан с Сесто-Календо, и перебирал в памяти события прошлых лет. Вспоминал, как я оказался в Италии.
Мне никогда не забыть день – двадцать третье апреля тысяча девятьсот сорок пятого года. Через два дня после освобождения Болоньи, когда американские и британские войска заняли плацдарм в долине По, началось настоящее мародерство.
Моя часть, около ста пятидесяти человек, была отведена за линию боев для перегруппировки. Мы заняли крошечную деревушку на берегу Рено примерно в двадцати километрах от Прадуро-Сассо.