Я лежал на спине, смотрел в потолок и размышлял, как и в предыдущие дни, о своих планах на будущее. Прежде всего требовалось ответить на главный вопрос: как я собираюсь зарабатывать на жизнь? Я уже попытался обратиться в редакции. Как я и ожидал, работы для меня не нашлось. Щупальца Кубитта проникли всюду. Самая заштатная газетенка шарахалась от меня, как от прокаженного. А больше я ничего не умел. Я мог лишь писать, да и то был не сочинителем, а репортером. Чтобы написать статью, мне требовался фактический материал. Но ни одна газета не решалась воспользоваться моими услугами.
Я взглянул на Нину.
* * *
Мы поженились за два года и три месяца до того, как я угодил за решетку. Тогда ей было двадцать два, а мне двадцать семь.
Ее лицо цвета слоновой кости обрамляли темные вьющиеся волосы. Мы оба сходились в том, что ее нельзя принять за эталон красоты, но я заявлял и до сих пор остаюсь при своем мнении, что из всех встреченных мной женщин Нина, без сомнения, самая эффектная. Всматриваясь в ее спящее лицо, я видел, сколько лишений выпало на ее долю. Натянулась кожа у ее глаз, опустились уголки рта, на лицо легла печать грусти: ничего этого не было до того, как я попал в тюрьму.
Она пережила трудное время. На нашем счету было три тысячи долларов, но они разошлись очень быстро: гонорар адвокату, последний взнос за бунгало, и ей пришлось искать работу.
Нина сменила несколько мест, прежде чем, как и говорил Реник, в ней раскрылся талант художника и она начала расписывать керамику для хозяина маленького магазинчика, который продавал эти горшочки и вазы туристам. Прошлый год она зарабатывала в среднем по шестьдесят долларов в неделю. Она полагала, что нам этого могло хватить хотя бы на первое время, пока я не найду работу.
На моем банковском счету оставалось двести долларов. Когда они иссякнут, мне придется просить у нее денег на проезд в автобусе, на сигареты и все прочее. При одной мысли об этом меня передергивало.
Отчаявшись, я пытался устроиться даже на временную работу. Я был согласен на что угодно, лишь бы добыть какие-то деньги.
Прошатавшись по городу почти весь день, я вернулся домой с пустыми руками. Меня слишком хорошо знали в Палм-Сити, чтобы предлагать физическую работу.
– О, мистер Барбер, вы, должно быть, шутите, – каждый раз говорили мне. – Эта работа не для вас.
Я не мог заставить себя признаться, что у меня нет ни гроша, и они облегченно вздыхали, когда я уходил.
– О чем ты думаешь, Гарри? – спросила Нина.
– Ни о чем... Дремлю.
– Не тревожься понапрасну. Мы выкарабкаемся. Шестидесяти долларов в неделю нам хватит. Не суетись. Работа найдется.