– Ладно, а теперь восстановим статус-кво. Давай сюда пленки.
Жаннет попятилась, но Кейд быстро подскочил к ней, схватил за руку и заломал за спину. Она вскричала от боли.
– Хочешь, чтобы я раздел тебя? Гони пленки!
Кейд усилил давление на руку, и Жаннет быстро извлекла из кармана кассеты и бросила их на ковер.
Кейд сильным толчком отправил ее через всю комнату прямо на диванчик. Поднял кассеты, затем подошел к креслу и опустился в него.
– Знаешь что? – сказал он, вертя кассеты в руках. – Я передумал. Я сам себя спрашиваю: какого черта я так близко к сердцу принял все эти дела с дурацким заговором Харденбурга? Я спрашиваю: какое нам, американцам, до этого дело? Пусть он делает, что хочет. Раньше я все это принял бы страшно серьезно, а сейчас вот почему-то нет. Слышала ты когда-нибудь о городишке, называющемся Истонвилл? Его жители очень не любят негров. Они там, в этой дыре, действительно умеют ненавидеть. И я очень серьезно ко всему относился. Я думал, что убийство двух молодых негров – это крах всей цивилизации. Но с тех пор я кое-чему научился. Я понял, что одни люди должны умирать, чтобы другие выжили. Я сделал снимки этого убийства: заснял, как пять злобных ублюдков дубинками забили насмерть двух безобидных негров. Эти снимки уничтожил один человек, начисто лишенный такого эфемерного предрассудка, как совесть.
Кейд нахмурился, вспомнив презрительную рожу шерифа Шнайдера.
– Вот сейчас ты воображаешь, что мир рухнет, если ты не докажешь, что Харденбург – предатель. Это говорит только о том, что ты еще молода. Уверяю тебя, земля будет вращаться по-прежнему, ибо предательство – это основа всей нашей современной жизни. Фундамент ее. Так что, сдается мне, не хочу я в этой игре поддерживать ни одну из сторон. Эти пленки – моя собственность, и я могу делать с ними все, что захочу.
И он не спеша стал извлекать пленки из кассет, делая это точно так же, как шериф Шнайдер в истонвиллском аэропорту.
– Нет! – закричала Жаннет, вскакивая на ноги. – Не надо!
– Если приблизишься ко мне, я тебя прибью! – ровным голосом заявил Кейд. – Я не шучу.
Побледневшая, Жаннет с отчаяньем наблюдала, как он разматывает ленту со второй кассеты. Пустые кассеты Кейд бросал на диванчик.
– Можешь взять их на память. И не делай такого трагического лица. Просто ты поставила не на ту лошадку.
Он взял в руки бутылку, сделал долгий глоток, вздохнул, повторил. Опустив бутылку, сказал:
– Думаю, я заслужил выпивку. А ты – скверный шпион: когда я разыгрывал пьяного, ты так и не заметила, что виски в бутылке не уменьшается.