Он замолчал и посмотрел на Кейда.
– Вы боитесь? Ну конечно же боитесь. Я тоже. Да и все мы. – Снова помолчал, затем быстро добавил: – Но я не верю, что такой честный и талантливый человек, как вы, может отказаться помочь нам.
Кейд медленно прошел к письменному столу, положил на него камеру и наполнил стакан виски. Дальше он говорил, не поворачиваясь к Смоллу:
– Ты поставил не на того героя. Проваливай, ниггер, и не показывайся мне на глаза.
После долгого молчания, напряженность которого Кейд ощущал каждой своей клеточкой, Смолл ответил:
– Очень жаль, мистер Кейд... Но не себя мне жаль, а вас.
Дверь тихо закрылась, в замке повернулся ключ.
Кейд внимательно смотрел на стакан в своей руке. Внезапно затрясся от омерзения и залепил стаканом в стену. Осколки брызнули по сторонам, несколько капель виски попало на рубаху. На негнущихся ногах Кейд подошел к кровати и уселся на нее, положив на колени стиснутые кулаки. Так и сидел, пялясь в ковер и заставляя себя ни о чем не думать.
Женский визг, пронзительный, режущий нервы, донесся снаружи, заставив его вскочить на ноги. Кейд прислушался, сердце колотилось в груди.
Визг повторился.
Кейд распахнул дверь и выскочил на балкон. Его трясло.
После прохладного кондиционированного воздуха в комнате уличная жара показалась ему тяжелым влажным одеялом. Он вцепился в перила и, наклонившись вперед, обвел взглядом улицу.
Сонни Смолл стоял в центре залитого солнцем пространства в напряженной позе и со стиснутыми кулаками. В беспощадном солнечном свете его рубаха казалась ослепительно белой, а кожа невероятно черной. Он посмотрел сначала направо, потом налево. Потом замахал руками кому-то, кого Кейд не видел, и закричал тихим напряженным голосом:
– Беги, Тесса! Не подходи ко мне!
Кейд глянул направо. Трое белых бежали к Смоллу: крепкие, здоровые мужики с дубинками в руках. Кейд глянул налево: еще двое, тоже с дубинками. Эти шли неторопливо – Смоллу деваться было некуда. Дичь и охотники.
Кейд бросился в комнату. Быстро схватил камеру и снял с нее линзу на 5,8 см. Вывернул на постель содержимое дорожной сумки и схватил телеобъектив на 20 см. Метнулся назад, на балкон. Годы и годы работы с камерой делали его движения автоматическими, уверенными и быстрыми. Он поставил выдержку 1/125 и диафрагму 16. Негр в белой рубашке и сжимающееся вокруг него кольцо из пяти человек образовывали в видоискателе сцену страшную, зловещую в своей выразительности.
Как ни странно, но в этот момент руки Кейда больше не тряслись. Репортер сделал первый снимок.
Внизу один из белых заорал хриплым голосом триумфатора: