Я знаю, что ты будешь одинокой. Это очень печальное слово. Я знаю, что было бы со мной, если бы у меня отняли тебя. Но такова цена, которую приходится платить за прошлое, если оно было таким чудесным.
Нина, спасибо тебе за все. Да, правда, спасибо тебе. Я так благодарен за все, что ты мне дала. И вот что я тебе обещаю. Настанет время, когда мы встретимся снова. Могут пройти годы и годы, но оно настанет, и мы будем снова вместе. Мы сможем возродить нашу любовь. И когда мы встретимся снова, пусть жизнь будет свободна от войны, и от ненависти, и от неопределенности, и от недоверия. Ты увидишь, что я не изменился. Поэтому будь терпелива. И хотя ожидание может быть долгим, в конце концов настанет справедливость. Я знаю, она настанет. И от того, что я так в этом уверен, я больше ничего не боюсь.
* * *
Два солдата армии Пабло осторожно вышли из-за кустарника и посмотрели на дом. Хольц наблюдал за ними сквозь туман, застилавший ему глаза.
– Идите сюда, – приговаривал он тихо, – все вы. Не всего лишь двое, а вы все. Это вполне безопасно для вас, потому что в этом доме все мертвы. Подходите побыстрее и держитесь поближе друг к другу.
Трое других материализовались словно из-под земли. И вот уже пятеро стояли в нерешительности, с винтовками наперевес, глядя вверх на разбитое окно. Туда, где сидел Хольц, нацелив пулемет и дыша с большим трудом. На этот раз не должно быть никакой ошибки. Сохраняя рассудок, чувствуя, как кровь продолжает ускользать из него капля за каплей, падая на пол с раздражающим звуком, он жаждал, чтобы они подошли к нему поближе.
Наконец они решили, что можно без риска приблизиться, и начали двигаться тесной кучкой. Хольц выждал, пока они не оказались на середине дороги. И тут, собрав оставшиеся силы, с диким упорством и смертоносной точностью он разрезал их на куски.
Здесь было много цветочных клумб, деревьев и кустов. Близ главных ворот находился большой пруд с лодочной пристанью. Посредине пруда стояли на якоре несколько ярко разукрашенных лодок. Справа от пруда пустовали теннисные корты. Сетки провисли, и на зеленой траве резко выделялись белые линии.
Было раннее утро. По воскресеньям даже в этот час в парке полно народу, но был лишь четверг, а это рабочий день.
Время шло, а в парке все еще царила тишина, и ее нарушали только птицы, они пели в солнечном сиянии и перелетали с ветки на ветку или внезапно устремлялись к земле. Потом появились двое молодых людей. Они прошли сквозь главные ворота и двинулись по центральной аллее. Оба в синих, поношенных пиджаках, прихваченных в талии, мешковатых брюках, в остроносых туфлях, давно не видевших щетки, и черных фетровых шляпах с широкими полями, надвинутыми до самого носа, с прилипшими к губам сигаретами. Засунутые в карманы брюк руки делали их сутулыми.