Тормозя перед домом, я с облегчением увидел – входная дверь распахнута настежь. Выключив мотор, я остался сидеть в машине, стискивая руль обеими руками, слыша стук собственного сердца и не отрывая взгляда от двери. Я сидел так с минуту или около того, затем, снедаемый сексуальной горячкой, вывалился из машины и пошел к дому по заросшей сорной травой тропинке. Когда я приблизился к открытой двери, на пороге возникла Рея.
Мы остановились, глядя друг на друга.
Она принарядилась со времени нашей последней встречи. Хлопчатобумажное платье, выгодно подчеркивающее все ее достоинства, едва доходило ей до колен. Она была без чулок и босиком. Шею обвивали дешевые синие бусы. Лицо хранило все то же холодное, бесстрастное выражение, зеленые глаза смотрели на мир все так же цинично.
– Привет! – произнесла она своим хрипловатым голосом, от которого по моему телу пробежал трепет. – Чего надо?
Стараясь придать голосу твердость, я ответил:
– Ты знаешь, чего мне надо.
Она бросила на меня изучающий взгляд, потом отступила в сторону.
– Зайди-ка лучше и поговорим об этом.
Я прошел вслед за ней в убогую маленькую комнату. На столе стоял треснувший кофейник и две грязные чашки. Жестяная пепельница, переполненная окурками, дополняла сервировку.
Под моим неотступным взглядом она прошла к поломанному креслу и опустилась в него. Ее платье при этом задралось до самых бедер, а когда Рея закинула нога за ногу, мелькнули голубые трусики.
– Ты, вроде, собирался ждать, пока я приду к тебе?
Она потянулась за пачкой сигарет, лежащей на столе.
– Сколько? – хрипло спросил я. – Брось сигарету. Говори сколько и давай начинать.
Она прикурила сигарету и издевательски усмехнулась.
– Ишь, как тебя скрутило!
Дрожащей рукой я достал из кармана две стодолларовые бумажки и бросил их ей на колени.
– Давай за дело!
Она взяла деньги и посмотрела на них с ничего не выражающим лицом, потом подняла глаза на меня. Я надеялся увидеть в них огонек алчности, на крайний случай удовольствия, но вид холодного лица-маски моментально привел меня в уныние.
– Интересно, за что же это? Две сотни баксов! У тебя не все дома?
Это были самые правдивые слова, которые от нее мне доводилось слышать, но я не обратил на них внимания. Я желал ее со страстью, которая пугала меня, но не мог отступить. Я вытащил остальные три сотни и швырнул ей. Хотя вожделение и толкало меня к ней, я никого так не ненавидел, как ее в этот момент.
– Это больше, чем ты стоишь, но все равно бери, – сказал я грубо. – А теперь давай-ка…
Нарочито медленно она сложила пять бумажек и положила их на стол. Откинувшись на спинку кресла и не спуская с меня взгляда, она медленно выпустила дым из тонких ноздрей.