– Большую порцию виски и содовую, – приказал он и, заметив, что к нему направляется Милли Льюис, добавил: – Принесите две порции.
Милли было двадцать шесть лет, это была крупная и красивая блондинка. Ее голубые глаза поражали своей пустотой, широкий рот был искривлен в вечной улыбке. У нее была маленькая дочь, но, не было мужа и ей приходилось выходить на улицу. Корридон знал ее уже два года. Он одобрял ее привязанность к дочери, оправдывал ее профессию и одалживал ей деньги, когда она была в трудном положении.
– Хэлло, Мартин, – сказала она, останавливаясь у стола. – Ты занят?
Он посмотрел на нее и покачал головой.
– Сейчас принесут для тебя выпивку, – сказал он. – Хочешь сесть?
Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее заметили.
– Ты не возражаешь, дорогой?
– Не называй меня так, – раздраженно сказал он. – И садись. Почему я должен возражать?
Она села, сунув зонт в сумку под стул. На ней был серый фланелевый костюм, подчеркивающий ее красивую фигуру. Он подумал, что она выглядит достаточно привлекательной и вполне может крутиться возле “Рицы”.
– Как дела, Милли?
Она повернула к нему свое личико и засмеялась.
– Неплохо. Действительно неплохо. Конечно, не слишком хорошо, что я упустила этого американца.
Официант принес выпивку, и Корридон тут же расплатился. Милли, которая ничего не упускала, подняла глаза.
– А ты как, Мартин? Он пожал плечами.
– Да так. Как Сюзи? Лицо Милли осветилось.
– О, у нее все прекрасно. Я была у нее в воскресенье. Она уже начинает разговаривать. Корридон усмехнулся.
– Ну, раз начала, то теперь ее никогда не остановить. – сказал он. – Передай ей привет. – Он сунул руку в карман, отделил одну банкноту и, вытащив ее из кармана, протянул ей. – Купи ей что-нибудь. Дети любят подарки.
– Но, Мартин, я слышала…
– Никогда не говори мне того, что ты слышала. – Его серые глаза потемнели. – Делай, что тебе говорят, и помалкивай.
– Да, дорогой.
В дальнем углу Макс, худой, невысокий мужчина в красно-белой клетчатой рубашке и фланелевых мешковатых брюках начал играть на пианино. Макс был в клубе с момента его открытия. Говорили, что у него туберкулез, рак, но он и не признавал, и не отрицал этого. Во время войны он не служил в армии, всегда сидел в клубе и играл на пианино. Так проходили ночь за ночью, без отдыха.
Милли начала напевать мелодию, постукивая в такт каблуками.
– Он хорошо играет, правда? – спросила она. – Как бы я хотела делать что-нибудь хорошее. Например, играть, как он. Корридон усмехнулся.
– Не прибедняйся, Милли. Макс был бы рад зарабатывать столько же, сколько и ты. Она скорчила гримасу.