Из машины вышел человек в плаще и мягкой шляпе и, открыв капот, склонился над ним, осматривая повреждения. Его спутник остался на переднем сиденье. Ни тот, ни другой не обращали на Миклема ни малейшего внимания, и он закричал по-итальянски:
– Ради бога, куда вы так несетесь?! Вы что? Не понимаете, по какой стороне дороге должны ехать?!
Человек в плаще включил электрический фонарик и направил луч на переднее колесо своей машины. Погнутое крыло врезалось в шину, пробив в ней большую дыру.
– Торопимся, – буркнул он по-английски. – Ваша машина сильно пострадала?
– Не ваше дело! – возмутился Дон. – Да, наша машина сильно пострадала, но дело не в этом. Вы не имеете права носиться с такой скоростью, если не можете справиться с управлением.
В ту же минуту мужчина, сидевший в машине, оказался на шоссе и подошел к освещенному фонариком месту.
– Кажется, я узнал ваш голос, – проговорил он, направляя на Дона дуло пистолета. – Мистер Миклем, если не ошибаюсь?
Человек в плаще тут же поднял фонарик и осветил лицо Дона.
– Вот и пришлось встретиться вновь, – раздался знакомый голос, и Миклем понял, что перед ним беглец Альскони собственной персоной. – Так вы, стало быть, не утонули? Удивительная живучесть. Стойте и не вздумайте шевельнуться. – Пистолет угрожающе качнулся в его руке. – Посмотрите, нет ли кого в машине, – приказал он человеку в плаще, в котором Лорелли, глядящая через лобовое стекло, узнала Крантора.
Девушка распахнула дверцу «бентли» и соскользнула с сиденья, но оружие в руке Крантора заставило ее застыть на месте.
Лишь подойдя к огромному «кадиллаку», подогнанному Манетто, Альскони сообразил, что ему самому придется сесть за руль, и тут же пожалел, что избавился от шофера слишком рано. Он уже лет пять или шесть не водил машину, да и в прежние времена занимался этим без особого успеха.
Но до аэродрома, где приземлится самолетик Крантора, нужно было как-то добираться, и Альскони понял, что за оставшиеся полтора часа он должен будет преодолеть шестьдесят миль трудной дороги. Он, тяжело вздохнув, взгромоздился на место водителя, и минуты две вспоминал, как включать фары. Справившись с фарами, он занялся мотором. К счастью для него, у машины было автоматическое переключение скоростей, иначе он никогда не справился бы! Осторожно доехав до ворот, Альскони понял, что не сможет выжать из машины больше двадцати пяти миль в час, не рискуя тут же оказаться в кювете. Сторож открыл ворота и стал с интересом наблюдать, как владелец замка пытается их преодолеть. Альскони был слишком поглощен этой сложной операцией, чтобы заметить недоумение сторожа. В пути он несколько раз пытался прибавить скорость, но скоро пришел к выводу, что каждый раз рискует при этом жизнью. Крутой серпантин мог бы вымотать и более опытного водителя. Альскони потел при каждом крутом подъеме, спуске или неожиданном повороте и проклинал себя за то, что преждевременно прикончил Манетто.