Три секунды я по-настоящему был в беспамятстве. Затем открыл глаза. Я лежал на животе, взор мой уперся в лицо женщины в первом ряду, которая вопила от ярости:
– Вставай же! Боксируй! Вставай, слабак!
На ее лице были гнев и презрение. Внезапно я понял, что не намерен подчиняться приказам какого-то Петелли. Рефери продолжал счет:
– Семь, восемь…
Кое-как я поднялся, судья как раз собирался сказать «десять». Кид бросился на меня, но я успел повиснуть на нем. Он яростно старался высвободиться: ему стало ясно, что афера не прошла. А я продолжал висеть на нем, не обращая внимания на попытки рефери развести нас. Чтобы окончательно прийти в себя, мне нужно было всего несколько секунд. Когда же я почувствовал, что могу наконец продолжать поединок, то отпустил Кида и, не давая ему опомниться, нанес удар левой в рану под глазом. Вне себя от ярости, Кид устремился в атаку, но я встретил его своим коронным – правой в челюсть. Он рухнул на спину.
Когда рефери закончил счет, Кид продолжал лежать на спине словно труп. Бледный, с испуганным видом рефери подошел и поднял вверх мою руку, словно ящик с динамитом:
– Победил Фаррар!
Я взглянул на женщину. Она посылала мне воздушные поцелуи. Потом ринг заполнили журналисты и фотографы, и я потерял ее из виду.
Сквозь толпу пробирался Петелли. Он улыбался, но глаза смотрели сурово.
– Ну хорошо, Фаррар, – сказал он. – Ты знаешь, что тебя ждет. – И ушел беседовать с тренером Кида.
Пока уборная была наполнена журналистами и зрителями, которые пожимали мне руки и поздравляли, можно было чувствовать себя в безопасности. Но когда они начали расходиться, я понял, что вот-вот начнутся неприятности.
Уоллер проводил меня до раздевалки. Он умирал от страха.
Пришел Том Роше, но я отделался от него: не хотел впутывать в эту историю. В уборной остались лишь несколько зрителей, которые, не обращая на меня внимания, обсуждали достоинства давних чемпионов в тяжелом весе.
– Порядок, Генри, – сказал я Уоллеру, повязывая галстук. – Меня не жди. Спасибо за все.
– Больше ничего не могу для вас сделать, – произнес негр. – Будет лучше, если вы поскорее отсюда смоетесь. Не давайте им загнать себя в угол.
Тыльной стороной ладони он вытер вспотевшее лицо.
– Не надо было вам этого делать!
– Чего не надо было делать?
Внезапно, словно током, ударило в спину. Я обернулся. Женщина в ярко-зеленом костюме была здесь, ее большие черные глаза смотрели прямо на меня, в руке она держала сигарету.
– Что вы не должны были делать, Джонни?
Уоллер незаметно вышел, а я остался, онемев от неожиданности. Болельщики прекратили разговоры, уставившись на нее.